Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена
Шрифт:
Бастард обнажил меч, медленно показал его шагнувшим назад людям и спросил:
— Этим убили? Я спрашиваю, этим мечом ваших родных убили?.. Не думаю… А у меня другого оружия нет.
Застывший на месте парень лишь рассмеялся, хлопая ладонями себя по бедрам, приседая и выкрикивая слова, не пытаясь сдержать истеричные нотки:
— Ты кому воду мутишь, а?! Ты кому… Железку он свою показывает… Чищеную… А ведь тебе люди говорят, что твои воры убили, послушали тебя и убили!..
С лязгом вогнав меч в ножны, Хейдер шагнул вперед и замер перед замолчавшим противником:
— Это кого они слушали? Меня?! Меня, нанятого вам помогать и от лорда защищать?! Я вам, умникам,
Вцепившись в латаный полушубок, бастард затряс обмякшее от страха тело, брызгая слюной в побелевшее лицо:
— Это ведь ты тогда браги ужрался и орал, сил не жалея: «Отомстим!» Ты и тебе подобные меня в сугроб втоптали, когда я на дороге встал и просил одуматься! Тогда тебе сладко было, тогда ты наемникам зад лизал, лишь бы чужой скот прибрать и в амбарах пошарить!.. А как Кэйрри плату стребовала за пролитую кровь, так крайнего искать начали?! — Отшвырнув парня прочь, Хейдер закричал, перекрыв недовольный ропот толпы: — Кого судить собираетесь?! А?! Того, кто с вами малолетних девочек не насиловал и эггендомов по стропилам не вешал?! Так, что ли?! И кому домару править позволите? Кто, кто из вас в чужой крови не искупался, кто безоружных не убивал?! Нет таких?! Не-э-эт, каждый приложился. Каждый в это дерьмо влез по маковку, хлебнул полной ложкой… Если не грабил, так убивал, если не убивал, так заживо сжигал…
Нагнувшись к своим вещам, разъяренный мужчина вытряхнул содержимое худого походного мешка на упавшего парня. В снег полетела краюха, берестяная кружка и куски холстины для перевязки.
— Ну, где награбленное мною за эти дни?! Где золото и посуда серебряная, что тащили кому не лень? Где все это?! Что-то я не вижу ни богатств, ни сокровищ!.. Только слышу сейчас, что вам еще надо кому-нибудь кровь пустить, не наигрались в мстителей… Как бараны тут толпой собрались, все на одного, а спину болотам открыли!.. Разъезды конные пять дней у нас на хвосте висят, стрелы каждый день из-за кустов ловим — а вы на меня раззявились, лишь бы толпой помычать, не думая о будущем!..
Не обращая внимания на редкие выкрики, Хейдер продолжал давить, переламывая ненависть к себе, сбивая кровожадный настрой застывших вокруг него людей:
— Кто эту глупость сказал, что король простит и помилует каждого? Где вы это видели?.. Лорд будет суд вершить, латники его и лучники! Вот ваши враги!.. Вот с кем надо драться, кого в болотах топить, раз до королевской милости дожить хотите!.. Вам надо следы путать, пока семьи в лесах укрылись! Вам надо засады устраивать и в трясины заманивать пехоту, а вы лишь глотку дерете… Поздно спохватились, поздно! Хотели бы с наемниками поквитаться, еще днем бы их на колья подняли! А теперь надо не шкуру удравшего зайца искать, теперь надо о своей шкуре озаботиться!.. Вы же взрослые люди, как можете о будущем не думать?! Как можно!..
Переведя дух, разгоряченный мужчина шагнул обратно к костру и негромко спросил:
— Если есть среди вас старейшины йортов, я готов принять ваш суд. Правьте домару, как велят боги Слаттера. Но помните, что я невиновен в предъявленных обвинениях. И кара за убийство невинного падет на ваши головы. Ибо благословили меня Гудары, а они одаренных своей милостью видят и при свете солнца, и в кромешной тьме…
Сбросив полушубок, Хейдер стянул рубаху и продемонстрировал украшенное клеймом обнаженное плечо застывшей толпе:
— Много ли по вашим дорогам ходит людей, которые каторгу Салки покинули? Где они, эти любимцы Гударов?.. Почему-то лишь я один вернулся
Толпа испуганно подалась назад. Заворчала недовольно, но уже без ярости, что клокотала буквально пару мгновений назад… Подалась и стала рассыпаться на крошечные ручейки, превращаясь в испуганных и недовольных людей, исчезающих в ночи.
Глядя на то, как стыдливо пятятся и уходят последние из крикунов, бастард лишь покачал головою:
— Фриддэф, почему ты лишил их разума? Им надо готовиться к схватке, защищать свою жизнь против обученного противника… А они обидами меряются да друг перед другом доказывают, кто орет громче… Словно дети малые… Глупые взбунтовавшиеся дети…
Проснувшееся солнце еще не определилось, поверить ли в пришедшую весну или покапризничать и застыть в небе холодным желтым пятном. Поеживаясь от утреннего свежего ветра, Хейдер поднялся на пологую верхушку холма и внимательно осмотрелся вокруг. Медленно исчезающие темные тени в ложбинах открывали жесткую щетину камыша, в котором легко мог укрыться чужой конный отряд. Вздохнув, «любимец черных богов» пошел искать Форкомма. После бурного ночного выяснения отношений с остальными бунтовщиками можно было пока не опасаться получить стрелу в спину. Но идти на разведку с чужаком вряд ли кто согласится. Надо было попытаться как-то исправить ситуацию с помощью старика.
Долгие препирательства о следопытах и разведчиках прервались сначала на поздний завтрак, потом на ранний обед. Сорвав голос, Хейдер так и не смог убедить неорганизованную вольницу в необходимости срочного переноса лагеря и в создании полноценной патрульной службы. Косясь на бастарда, мужики предпочитали спорить о челобитной королю и перемывать кости наемникам, предавшим своих нанимателей. Казалось, что все силы разросшегося отряда были растрачены на грабежи богатых соседей и рейд на болота. Разбив лагерь в понравившемся месте, люди начали заниматься решением бытовых проблем, уходом за поредевшим стадом и заготовкой дров в крошечном соседнем лесочке. На любые вопросы о защите от латников лорда они лишь пожимали плечами и махали рукой: «На болота они не сунутся… Кому это надо по трясине за нами бегать?!»
Отчаявшись переупрямить крестьян, бастард вернулся к погасшему костру и начал собираться. Когда он уже заканчивал, подошел Форкомма. Старик тащил здоровой рукой охотничий лук и замотанную в тряпицу связку стрел. Хейдер бросил на него косой взгляд и проверил, не оставил ли что-нибудь на истоптанной земле. Потом взял подарок, осмотрел тетиву и буркнул под нос:
— Кто бы мог подумать… Они готовы говорить «нет», лишь бы досадить мне… Раз опасно убить, так будем за дурака держать… А ведь речь идет не обо мне или наемниках… Речь о ваших собственных шкурах…
Бережно придерживая больную руку, Форкомма вздохнул в ответ:
— Чего ты хочешь… Мы ведь не воины, не дружинники… Это тебя учили, как войско водить, как войну вести… А мы спрятались чуть в стороне от ближайшей тропы и надеемся, что беда пройдет мимо.
— Но ведь ты не хуже меня понимаешь, что не пройдет!.. Над лесом какой день вонь от пожаров. Такое не простят и не забудут… Если не можем договориться с упрямыми, давай найдем тех, кто соображает. Охотников, лесников или бывших служивых. Ведь наверняка есть такие, кто не только сарай у соседа может спалить в пьяном угаре… Надо ведь совсем немного: прочесать округу, присмотреть за конными разъездами, найти хорошие тайные места, куда можно перевести людей.