ХХ век. Хроника необъяснимого. Открытие за открытием
Шрифт:
Как же можно распорядиться таким подарком — дополнительными 8 часами полноценного рабочего времени, да еще при наличии прекрасной физической формы?
— Как ни странно, я это время никак не использую, — подумав, ответил Яков. — Господь подарил мне жизнь, и я просто живу. К тому же, поймите, для меня это не дополнительное время, а просто обычное время, которое есть у каждого человека, и заполняю я его обычными делами. Конечно, есть определенная специфика: ночью не будешь заниматься шумными делами, когда все вокруг спят. Поэтому в это время я читаю, пишу, думаю.
Последний год я трачу массу времени
Нужно сказать, что мне и сейчас по-прежнему хочется стать нормальным человеком, который может спать.
Пишет Яков стихи, которых у него скопилось изрядное количество. Содержание стихов, как правило, философско-лирическое.
Кстати, о феномене Циперовича сняли фильм японцы и французы, писали центральные и местные газеты, белорусская радиостанция «Свобода» сделала о нем передачу.
— Честно говоря, — пожаловался Яков, — журналисты сослужили мне очень плохую услугу. После публикаций я не могу спокойно выйти на улицу: уже во дворе подходят люди, начинают задавать вопросы. Много телефонных звонков. Все это не соответствует моему затворническому образу жизни. Более того, жизнь стала небезопасной: как-то пожаловали ко мне сектанты, ломились в дверь, требовали встречи — зачем-то я им понадобился. Спасло лишь то, что у меня есть огромная кавказская овчарка. Так что известность оказалась не так уж приятна.
ГЕННЫЙ ДЕТЕКТИВ
В сентябре 1993 года в Лондон прилетел Павел Иванов, директор московского Института молекулярной биологии. Он привез с собой девять тщательно упакованных бедренных костей. В аэропорту Хитроу его поджидал огромный черный лимузин «бентли». Вскоре Иванов встретился с британским коллегой Питером Гиллом. Ученым предстояло провести очень важную экспертизу.
В поисках митохондрий
Оставим пока Иванова и Гилла в лаборатории, а сами перенесемся в Россию. Коптяки, болотистое местечко в окрестностях Екатеринбурга. 12 июля 1991 года здесь извлекли на свет останки девяти человек; они пролежали в земле со времен революции. Похоже, что это были останки Николая II, последнего российского императора, членов его семьи, а также людей, убиенных вместе с ними в июле 1918 года в подвале Ипатьевского дома.
Мы не будем в очередной раз пересказывать, как было найдено само захоронение. История эта достаточно хорошо освещалась в прессе. Поговорим о том, как удалось доказать, что обнаружены действительно останки царской семьи.
Естественно, в расследовании участвовали лучшие российские эксперты.
— Мы придумали совершенно новую систему анализа, — рассказывал доктор Сергей Абрамов. — Брали черепа, найденные в Коптяках, и с помощью видеокамеры снимали их в профиль и анфас. Потом компьютер
Результаты были очень хорошие, но это ведь не доказательство. Мало ли бывает похожих людей? Тогда надо подсчитать, велика ли вероятность того, что где-то еще есть такое же захоронение, в котором лежат останки девяти человек той же расы, того возраста, пола, роста. По расчетам математиков, вероятность равна одной тридцатитрехтриллионной. Исследователи уверенно заявили: «Перед нами останки Романовых».
Впрочем, не всех Романовых: не было никакого следа от царевича Алексея и от одной из дочерей. Как предположил Абрамов, от Марии.
Через год выводы российских коллег проверил американский антрополог Уильям Мейплз, один из самых авторитетных специалистов в этой области. (Можно назвать некоторые блестящие экспертизы, проведенные им: он доказал, что американский президент 3. Тейлор, неожиданно умерший в 1850 году, вовсе не был отравлен; он же пришел к выводу, что скелет, хранящийся в кафедральном соборе перуанской столицы, не может принадлежать Франсиско Писарро, испанскому конкистадору, погибшему в 1541 году.) Итак, Мейплз проверил выводы российской комиссии и подтвердил их — за одним исключением: отсутствовал череп Анастасии, а не Марии.
Впрочем, дело этим не окончилось. Решено было провести генетический анализ останков царской семьи. Тогда уж выводы комиссии не оспорит никто.
В сентябре 1993 года П. Иванов и П. Гилл приступили к работе. Быстро выяснилось, что кости принадлежат четырем мужчинам и пяти женщинам, в том числе семье, состоявшей из отца, матери и трех дочерей. Теперь следовало доказать, что это была семья Романовых. Требовалось взять анализ крови или пробу костной ткани у ближайших их родственников. На просьбу ученых охотно откликнулся внучатый племянник императрицы Александры Федоровны, Филипп, герцог Эдинбургский, супруг королевы Англии. В лабораторию доктора Гилла привезли пробирку с королевской кровью.
В ноябре 1993 года стало очевидно следующее: порядок расположения базовых пар ДНК у принца Филиппа, а также матери и трех дочерей оказался совершенно одинаковым. Итак, останки императрицы и трех ее дочерей были найдены никаких сомнений не оставалось. Гораздо труднее было доказать, что рядом с ними покоился прах императора Николая II. Одного здравого смысла было недостаточно. Научная точность превыше всего.
Доктор Иванов вспомнил, что в 1892 году, когда Николай, тогда еще наследник престола, приехал в Японию, на него было совершено покушение. С тех пор в одном из японских музеев хранится окровавленный носовой платок: не поможет ли он удостоверить личность царя?
Японцы отнеслись к этой затее довольно сдержанно, однако нашелся неожиданный посредник: знаменитый музыкант Мстислав Ростропович. Наконец ученым позволили взять полоску материи длиной восемь сантиметров. Сколько хлопот пришлось претерпеть из-за нее — и все напрасно! Платок был усеян отпечатками пальцев. Люди, прикасавшиеся к нему, попросту «стерли» ценный генетический материал.
Поиски продолжались. Ученые обратились в Канаду к сыну младшей сестры Николая, однако тот «по политическим причинам» отказался. Всю эту историю он посчитал шарлатанством.