Хикори, дикори, док...
Шрифт:
— Здесь живет много студентов, да?
— Совершенно верно. У нас прямо студенческий городок.
— Кажется, и на Хикори-роуд есть общежитие?
— О да, кое-кто из молодых людей уже приобрел мои рюкзаки. И девушки, кстати, тоже. Ребята обычно приходят ко мне перед поездкой. У меня гораздо дешевле, чем в больших магазинах, я так им и говорю. Ну вот, сэр, уверен, что ваш племянник останется доволен.
Пуаро поблагодарил его, взял сверток и ушел. Но не прошел и двух шагов, как кто-то хлопнул его по плечу. Это
— Вы-то как раз мне и нужны, — сказал Шарп.
— Ну как, закончили обыск?
— Закончить-то закончили, но ничего особенного не нашли. Знаете, тут есть вполне приличное кафе, где можно перехватить сандвич и выпить кофе. Если вы не очень заняты, то составьте мне компанию. Мне нужно с вами поговорить.
В кафе почти никого не было. Только двое мужчин несли свои тарелки и чашки к маленькому столику в углу.
Шарп рассказал о своих беседах со студентами.
— Улики есть только против этого юнца Найджела. Но зато какие: три различных яда! Однако он вроде бы ничего не имел против Силии Остин, и потом, будь он действительно виновен, вряд ли бы стал так откровенничать.
— Но кто-то другой мог…
— Да. Надо же додуматься: держать яд в комоде! Идиот!
Потом Шарп рассказал о разговоре с Элизабет Джонстон.
— Если она не лжет и Силия действительно ей что-то говорила, то это очень важно.
— Очень, — кивнул Пуаро. Инспектор повторил слова Силии:
— «Завтра я буду знать гораздо больше».
— Но до завтра бедняжка не дожила… А что вы нашли при обыске?
— Да были кое-какие неожиданности.
— Какие же?
— Элизабет Джонстон — член компартии. Мы нашли ее партбилет.
— Вот как? Любопытно, — задумчиво произнес Пуаро.
— Неожиданно, правда? — сказал инспектор. — Я сам никогда бы не поверил, если бы не побеседовал с ней вчера. Элизабет — личность незаурядная.
— Да, такие люди неоценимы, — сказал Эркюль Пуаро. — Очень толковая девушка.
— Ее членство в партии меня заинтриговало, — сказал инспектор Шарп, — потому что раньше она никак не выражала своих политических пристрастий. Она не афишировала своих взглядов в общежитии. Думаю, к делу Силии Остин это не относится, но все равно — стоит иметь в виду.
— А что вы еще обнаружили?
Инспектор пожал плечами.
— У Патрисии Лейн в ящике комода лежал платок, весь перепачканный зелеными чернилами.
— Зелеными? Стало быть, это Патрисия Лейн залила конспекты Элизабет Джонстон, а потом вытерла руки платком? Но наверняка…
— Наверняка она не думала, что подозрение падет на ее драгоценного Найджела, — подхватил инспектор.
— Невероятно! Впрочем, платок могли ей подбросить.
— Вполне.
— А что еще?
— Что еще? — Инспектор Шарп на мгновение задумался. — Отец Лена Бейтсона лежит в психиатрической больнице в Лонгвит-Вейл. Конечно, убийство Силии вроде бы тут
— И все же отец Лена психически нездоров. Возможно, это и ни при чем, как вы изволили выразиться, но взять сей факт на заметку явно стоит. Интересно, какое конкретно у него заболевание?
— Бейтсон — милый юноша, — сказал Шарп, — но, определенно, чересчур вспыльчив.
Пуаро кивнул. И вдруг ему припомнились слова Силии Остин: «Рюкзак я не трогала. Но тот, кто его разрезал, сделал это со зла». Откуда она могла знать? Может, она видела, как Лен Бейтсон кромсал рюкзак?.. Он вновь взглянул на инспектора, который продолжал, усмехаясь:
— А у мистера Ахмеда Али ящики были забиты порнографическими журналами и открытками, так что понятно, почему он взбеленился, узнав об обыске.
— Многие студенты выражали недовольство?
— Кое-кто был против. С француженкой случилась истерика, а индиец Чандра Лал угрожал международным скандалом. Среди его вещей мы обнаружили несколько политических брошюр антиправительственного содержания. А у одного африканца — весьма зловещие сувениры и фетиши. При обыске вскрываются совершенно неожиданные свойства человеческой души. Вы, наверное, слышали о буфете миссис Николетис?
— Мне уже рассказали.
— В жизни не видел столько бутылок из-под бренди! — ухмыльнулся инспектор Шарп. — Она чуть с ума не сошла от ярости. — Он рассмеялся, но вдруг посерьезнел. — Однако того, что нам нужно, мы не нашли. Никаких фальшивых документов.
— Ну, вряд ли фальшивый паспорт будет храниться на виду. Скажите, а вам не доводилось наведываться на Хикори-роуд по каким-нибудь паспортным делам? Примерно в последние полгода?
— Нет, но по другим доводилось.
Он подробно перечислил свои визиты на Хикори-роуд.
Пуаро слушал его, наморщив лоб.
— Однако к нашему делу это не имеет отношения, — закончил инспектор.
Пуаро покачал головой.
— События выстраиваются в единую цепочку только тогда, когда их рассматриваешь с самого начала.
— А что, по-вашему, было вначале?
— Рюкзак, друг мой, — негромко произнес Пуаро. — Все началось с рюкзака.
Глава 14
Миссис Николетис вернулась из подвала, где крепко поскандалила с Джеронимо и темпераментной Марией.
— Лжецы и воры! — победоносно заявила она во весь голос. — Все итальяшки — лжецы и воры!
Спускавшаяся по лестнице миссис Хаббард раздраженно вздохнула.
— Напрасно вы их расстроили, они как раз готовят ужин, — сказала она.
— А мне что за дело до вашего ужина? — передернула плечами миссис Николетис. — Я поем в другом месте.
Миссис Хаббард чуть было не вспылила, но вовремя сдержалась.
— Ждите меня, как всегда, в понедельник, — сообщила миссис Николетис.
— Хорошо.