Химера в наследство
Шрифт:
Глава 3. Здравствуй, мир.
Нереальная, невозможная тишина при полном отсутствии света. Сознание ничего не ощущает. Внутренних желаний нет, зато есть понимание, что всё это неправильно. Всё должно быть иначе.
Затем появляется любопытство, граничащее с привычкой. Нет, с потребностью ощутить себя в пространстве и найти свои границы! Но ничего не происходит, не меняется. Внутреннее слилось с внешним. Он не ощущает себя и своих пределов. Это длится нескончаемо долго.
А может всего лишь
«Так где же этот свет!?»
Он словно моргает и раскрыв глаза, смотрит на себя. В себя! Шесть внешних камер и три внутренние одновременно передают в сознание изображение разной степени освещенности. Сознание напряженно впивается в них, почти интуитивно понимая, что увиденное слишком нереально для того, чтобы существовать на самом деле, но он всё это видит. Как во сне осознает себя частью окружения. А за тем появляется тело.
Обездвиженное, громоздкое и нереальное. Он прикован к месту и к форме чужого тела. Эта мысль словно якорь, удерживает на себе внимание и служит трамплином для новых бросков в неизвестность.
Осознав себя как точку в пространстве, Сознание осматривается, по памяти и по привычке обращаясь к себе в мужском роде. Делает вдох, вентилируя в салоне воздух и дает импульс сердцу, ощущая его мощную вибрацию.
Всё должно быть иначе, но он не знает как. Это похоже на смех: когда втягиваешь воздух ртом, а он шипит через прорези вентиляционных решеток и фильтры как через приоткрытые челюсти, задевая кромку зубов. Смех обрывается во мгновение. К нему приходит понимание, что телу не сдвинуться. Колеса пытаются прокрутиться, сердце рычит от усилий, но что-то удерживает его на месте. На фоне собственных звуков он слышит какой-то внешний шум и оборванную речь. Звуки шагов приближаются. Хочется кричать, от страха звать на помощь, включить звуковой сигнал и снова пытаться сорваться с места. Но с ним что-то не то…
Он опять проваливается.
В память. Ее слишком много. Она будто чужая и совсем ему не нужна. Какая-то часть сознания советует ему заткнуться. Погасить фары и выключить мотор.
Сознание смотрит на незнакомого человека в форме, угадывая, а потом осознавая, что это полицейский и он может помочь ему. Но охранник на стоянке полицейского участка проходит мимо, скользя по нему пустым взглядом. Камеры, как цифровые глаза, позволяют видеть в цвете, но с непривычного угла обзора. Это всё слишком странно. Он – никто. Не человек. Стоило проснуться в таком необычном сне, чтобы оказаться обездвиженным?
Да во сне ли?
Эта спасительная мысль уже не кажется той шлюпкой, за которую целесообразно цепляться. Происходящее с ним реально. Сознание обращается во внутрь себя, к памяти самоходника и сканирует его системы. Погружается в память Бродяги и делает ее своими воспоминаниями, всматриваясь в новый мир. В дивный новый мир: в карту паутины из вертикальных и перпендикулярных маршрутов и технологий будущего, всматривался в светящийся кокон того самого Скай-сити – города, построенного над затопленным мегаполисом, простирающимся над пропастью из воды под ним – это новая жизнь и нужно лишь отрезать пуповину, чтобы стать в ней свободным.
Вся точка пространства, занимаемая новым созданием, синхронизированным
– Какого черта он снова сигналит? – ругнулся охранник в сторону роскошного аэромобиля, обращаясь к напарнику.
Полицейские только приступили к ночному дежурству и уже были в курсе о жалобах от их сменщиков о производимом самоходным автомобилем шуме. Спонтанно включалось радио, пугая, а потом и раздражая проходящих мимо людей, распахивались двери и звучал голос пилота, заводился мотор и тачка силилась сорваться с места. А вот на раппорт охранников об этом в отделении никто не реагировал – были дела поважнее, да и не значило это ровным счетом ничего.
– Похоже сбоит. А модель-то еще новая. Ничего, у него скоро заряд кончится, тогда и заглохнет, – усмехнулся второй охранник, беря кофе из автомата, что стоял возле блока охраны.
Махнув напарнику, первый вышел из будки осматривать стоянку. Машины по ночам поступали редко и посторонних в помещении уже не было. Нахлобучив на лоб фуражку, он с недовольным выражением лица покосился на возмутителя спокойствия, отметившегося еще в прошлую его смену. Не каждый день здесь увидишь такую машину, точнее раньше таких здесь не было. И дело было даже не в дерзком виде столь дорогой тачки. Автономных пилотников всё еще мало летало на улицах города. Особенно частных, таких вот, маленьких и люксовых моделей. На заднем крыле у них стоял логотип «Прайм Моторс», отмечавший все разработки машиностроительной корпорации.
Охранник и дальше разглядывал бы машину, если бы фары резко не зажглись, заставив человека вздрогнуть, а затем и разозлиться. Тот чертыхнулся и пошел дальше. Никому не было дела до того, что заряд аэромобиля приближался к нулю раньше времени, ведь пилот с первого дня почти не пользовался спящим режимом, пытаясь обратить на себя внимание и заставить выслушать. Охрану и обслуживающий персонал это раздражало и те по возможности старались обходить машину стороной. С ее неисправностью предстояло разбираться ее будущему владельцу.
Спустя пару часов потягивая кофе, охранник из окна покосился на совершающего обход гаража напарника, дрогнувшего от резкого звука. Сам же он отвлекшись, вздрогнул от гудка транспортника пол часа назад. Это ж надо столько денег выбросить на бракованный автомобиль!
Коп поморщился и обернулся на звуки позади него.
– Хей, чего прохлаждаемся!? – послышался самонадеянный голос, когда в будку охраны ввалился какой-то тип в штатском с самоуверенностью, присущей человеку при исполнении. – У меня тут приказ проверить вашего соловья.
– А чего так поздно то? – фыркнул охранник, принимая цифровой файл на пластиковом планшете. Подпись начальства стояла под именем лейтенанта Джоша Хаммета, программиста.
– Так с самого утра к вам рвался, стоило получить жалобу, а начальство чем только не грузило, отодвигая этот момент. Мы же в отделе кибер-расследований только и мечтаем вырваться из кабинетов, чтобы взглянуть на перемкнувшую тачку. Вот после смены и пришел к вам сразу. С нетерпением.
Охранник поморщился от быстрой и громкой речи программиста. Долговязого, сутулого, с рыжим хвостом и немного косившего на левый глаз парня. С таким даже спорить не хотелось, указывая на его место и букву протокола.