Химера
Шрифт:
Один из актеров, тоже танцовщик — яркий, подвижный, как луч. Что-то говорит, но смотрит поверх голов, в сияющую даль, и сам будто вот-вот готов взлететь.
Звезда.
Хороший выбор, Лара.
— Ваш кофе и газета.
— Благодарю.
Он опустил голову, глядя как ловкие руки официантки расставляют на сыром мраморе белую чашечку с черным дымящимся напитком, молочник со сливками, блюдце с кубиками сахара. Кладут газету на край стола.
— Благодарю, — еще раз.
Официантка удалилась, но теперь оказалось,
"Рейна Амарела прибывает сегодня в столицу с официальным визитом, посвященным созданию первой дарской промышленной зоны на Южном Берегу. На сегодняшний момент дарский экспорт на южное побережье составляют такие товары, как машины и оборудование, пшеница, железо, сталь, древесина и удобрения. Экспорт Южного Берега, со своей стороны, по большей части состоит из продуктов сельского хозяйства."
Допить кофе и убираться. Ловить здесь больше нечего.
Они зашли на веранду, поднятую от земли наподобие сцены. По кромке настила шли светильники — в точности как в театре.
Рамиро обнаружился в глубине веранды, в компании кружки с пивом и какого-то мужика в потертой военной форме. Художник кивнул, потом с веселым недоумением поднял бровь. Ньет ухмыльнулся еще шире и гордо повел спутницу к свободному столику. Потом вдруг притормозил.
— Смотри, вон человек сидит, слева, видишь? Тебе, наверное, будет интересно.
— Ну?
— А он не человек.
Фолари ясно видел темную, расплывающуюся маревом сердцевину, как черный язык пламени, там, где у обычных людей бьется сердце, проталкивая по жилам алую кровь.
— Ты откуда знаешь?
Десире уцепилась за него покрепче.
Человек с черным нутром спокойно пил кофе, потом почуял взгляд, но головы не поднял. Поля шляпы скрывали лицо.
— Просто знаю. Иди, познакомься, не хочешь?
Десире покачала головой и чуть отступила. Человек дернул углом рта, достал из бумажника купюру, подсунул под блюдце и неспешно вышел, обогнув застывшую парочку. Рядом с пустой чашкой осталась забытая газета и солнечные очки. И зонт-трость, прислоненный к соседнему стулу, тоже остался.
— Вы по крышам сидите, Полночь кличете. А она по улицам ходит, — Ньет посмотрел полуночному вслед.
Темная высокая фигура удалялась, размывалась среди дождя и сумерек. — Но это дело дролери. Пусть они беспокоятся.
— Он…зачем тут?
— А я знаю? Кофе выпить зашел.
В конце площади показалась медленно едущая машина, серебристая, со знаками "Плазма-Вран" на крыльях.
Полуночный оглянулся, с обманчивой неторопливостью свернул в первый попавшийся проулок и был таков.
Ньет пожал плечами и отодвинул стул, чтобы Десире могла сесть.
4
— А тебя чем Лара соблазнила? — Рамиро с удовольствием
С улицы тянуло прохладой.
Виль усмехнулся.
— Меня соблазнять не надо. Я по молодости лет на истории мятежа принца Анарена был помешан. И на истории средневекового Дара в целом. Веришь, в спальне на стене висела карта военных действий, перечитал все, что нашел на эту тему. Мятеж 1116 года, мятеж Эрао, Изгнание Лавенгов…
— В каком году Сакрэ Альба Макабрин захватил Светлую Велью?
— В 1118, - не задумываясь ответил Виль.
— Ого! Тогда Ларина пьеса в надежных руках, — Рамиро никогда не мог запомнить больше трех дат одновременно, включая собственный день рождения.
— Надеюсь.
Виль доброжелательно глянул на художника, сощурил глаза.
— Давно собирался познакомиться, но все случая не было. Я про твоего отца делал в свое время серию очерков.
— Я читал. Ты хотя бы не стал приписывать ему того, что обычно принято. Мои поздравления.
Отец Рамиро считался героем войны и был посмертно награжден орденом "Серебряное сердце". При жизни он бы его не принял, естественно, ни за какие коврижки. Архитектор Кунрад Илен люто ненавидел политику и о войне, которую пятнадцать лет тому назад юный Герейн Лавенг, возвратившись из Сумерек, вел за собственный престол, отзывался не иначе, как о "буче, которую устроили бессмысленные мальчишки, пороть их некому".
Что не помешало ему взорвать собственноручно построенный мост, когда по нему шли тяжелые танки лорда Аверохи. Шли на Катандерану, чтобы помешать войти в столицу королевским войскам.
Когда Кунрада расстреливали, говорят, он крикнул "не воображайте, что я сделал это для сопляка Лавенга!".
В учебниках конечно писали иначе, тем более, что Авероха оказался блокирован на южном берегу Перекрестка, а Герейн беспрепятственно занял столицу и получил свою корону.
Архитектор Илен, невысокий, сухопарый, в неромантичных круглых очках и канцелярских нарукавниках, стал героем восстановленной монархии.
Рамиро всю жизнь оставался уверен, что отец просто пожалел постройки двенадцатого века, и университетский парк и речку Ветлушу.
— Спасибо, — хмыкнул Виль. — Но того, что было на самом деле, я не написал тоже. Просто промолчал. Так что поздравлять особо не с чем.
Принесли блюдо с крупными пресноводными креветками. Розовые усы хлыстами торчали в стороны. Рамиро глянул на соседний столик: мальчишка-фолари непринужденно болтал с Десире и выглядел куда более похожим на человека, чем эта бледная немочь.
Журналист заглянул в свою кружку, поморщился и поджал губы.
— Так в Катандеране пиво варить и не научились, — печально констатировал он. — Каждый раз я, как затраханный патриот, беру "Шумашинское особое" и нахожу, что оно, язви меня в печень, полностью соответствует названию.