Химера
Шрифт:
Здесь никогда не было ни дня ни ночи. Пещеру освещали ярко светящиеся грибы, с шарообразной головкой на ножке, в два или три метра длиной. Грибы росли повсюду — на полу, на стенах, на потолке, и светили где-то на десяток шагов. Но этого было достаточно. Книррак и подобные ему прекрасно видели в темноте. Росшие же на потолке грибы напоминали звёзды, которые ни Книррак ни его племя никогда не видели.
Книррак принялся за следующий шарик, глядя в окно своего дома. Он задумался и почесал покрытую шерстью щёку. Неподалёку от стола стоял, прислонившись к стене, его посох, вырезанный из
Они жили в гигантской пещере, в нескольких километрах под землёй. Пол, стены и потолок пещеры покрывала тёплая кожистая субстанция, похожая не на мох, а на шкуру какого-то существа. Она приятно пружинила под лапами при ходьбе. Она же чуть заметно пульсировала, прогоняя по скрытым в ней сосудам воду и питательные вещества. Там, где они часто ходили, кожистая поверхность менялась, превращалась в дороги. Там, где они сеяли растения, она становилась полями. Из неё же вырастали их дома — похожие на большие закостеневшие пузыри полые наросты, с прочной, окостеневшей поверхностью.
Книррак посмотрел на последний оставшийся мясистый шарик и не стал его есть. Он взял его с собой. С кряхтеньем встал, опёрся на посох, и собрался на улицу, оглянув в последний раз своё жильё. Округлая комната, покрытая той же субстанцией, что и пол. У стены из пола вырастает лежанка. В её подножье небольшой, раскрывающийся пузырь для хранения вещей, две корзины из пористого материала у стен и больше ничего. Но больше ничего ему не было нужно.
Тяжело опираясь на посох, Книррак вышел на улицу. Мембрана двери затянулась за ним. Он посмотрел по сторонам, глянул как дорожка перед ним убегает налево, поднимается по небольшому склону, где вдали растут кусты с мясистыми плодами, вроде того, который он ел.
Здесь, в пещере не было ни дня ни ночи. Светящиеся грибы светили одинаково ярко. Здесь не было сезонов. Воздух не теплел и не холодал. Подогреваемый подземной теплотой, он всегда был одинаково тёплый и одинаково влажный. Время можно было измерить лишь по чуть заметному пульсу кожистой поверхности под ногами.
Книррак был крысолюдом, шаманом. Самый старый в племени, он давно потерял счёт времени, и просто не помнил, как давно он живёт тут вместе с племенем. Он подозревал, что живёт слишком долго, ведь вместе с временем он потерял и счёт крысолюдам, что родились и умерли на его глазах. Сколько было их? Тысячи? Десятки тысяч? Сотни? Больше?
Книррак покачал головой. Он медленно пошёл вдоль одинаковых домиков-пузырей. Вдали он заметил растерянную, высокую фигуру. Воин. Взрослый на вид и сильный, для крысолюда, но рождённый лишь несколько дней назад. Крик Гнезда в голове затих, тревога прошла, и новых приказов Воин не получил, и теперь, в накидке из шкуры и с костяным копьём в руке, воин-крысолюд потерянно ходил между домов, не зная, что делать.
Книррак тонко свистнул в сторону воина. Тот немедленно повернулся к нему, и затрещал, засвистел какую-то тарабарщину. Говорить воины начинали лишь через несколько дней, хотя и всё прекрасно понимали с первого мгновения жизни. Книррак поманил воина к себе, тот недоверчиво подошёл ближе и Книррак предложил ему шарик. Мощная и цепкая лапа воина приняла мясистый шарик из дрожащей лапки
— СтаршийМойЕдаЗачемБлагодаренВоинНеЗнаю.
Книррак покачал головой.
— Ты сможешь говорить. Позже. Жди. Несколько тысяч ударов пульса — посоветовал старый шаман.
— ЦиклГоворитьМойПройти… — потерянно протрещал тарабарщину воин и видимо погрустнел.
— Есть время. — сказал Книррак. — Не торопись.
Воин кивнул. Облизываясь, он пошёл дальше, оглядываясь по сторонам. Книррак покачал головой. Воин сжимал в руке копьё, готовый защищать поселение и Гнездо от любых опасностей. Здесь не было опасностей, не было врагов и не от чего было их защищать.
Всё что было у них, давало Гнездо. Много, много времени назад, они убегали от ужасного врага. Книррак не помнил, что это был за враг — слишком давно это было. Но враг был силён и почти убил их всех. Они бежали из надземного мира под землю, плутали по тоннелям, пещерам и коридорам, пока не вышли через лавовые трубки сюда. В огромную пещеру.
Тогда здесь не было кожистой поверхности. Был пещерный мох, скалистый пол, горячий воздух, несколько источников воды. Здесь росли несколько условно-съедобных видов грибов и мха, от которых болел живот, и паслись причудливые пещерные существа животные, что жевали мох и не боялись крысолюдов. Вкусные, непуганые, безобидные пещерные существа — гигантские гусеницы и жуки, которые, казалось никогда не кончится.
Книррак был невероятно стар. Он давно должен был умереть от старости и прожил больше чем любой крысолюд. Книррак помнил старую пещеру. Помнил вкус жуков. Помнил охоты на них. Тогда он был совсем маленьким крысёнышем. Он помнил как его племя убило последнего жука, как жуки закончились, как племя осталось без еды. Помнил, когда вернувшиеся разведчики рассказали, что тоннели, по которым они пришли в пещеру, завалило движениями горных пород. Они больше не могли покинуть пещеру и им стало нечего есть.
Книррак спускался по дорожке, опираясь на посох. Оглянулся по сторонам, на одинаковые дома-пузыри, а потом посмотрел вперёд, на площадь, где суетились крысолюды, и командовали растерявшимися недавно родившимися воинами.
Он помнил, как они пытались есть пещерный мох и болели, как разорвали на части несколько охотников, за недальновидность. Помнил как быстро стало сокращаться их племя, как решили они не дать пропасть ни куску съедобной материи. Помнил, как последний из охотников принёс Гнездо, и не дал его съесть.
Гнездо тогда было не больше съедобных шариков — всего лишь размером с кулак охотника. Розовый кусочек плоти с зубами, который охотник подкармливал грибами и мхом. Оно чавкало, источало приятный запах и больше не делало ничего. Они хотели его съесть, но охотник не позволил. Он яростно защищал Гнездо, будто молодого крысёныша. И голодное племя, не в силах справиться с сильным, хоть и ослабевшим охотником, оставило охотника в покое, назвав его безумцем. Охотник остался в своём уголке, вдали от поселения.