Химера
Шрифт:
Натали не ответила. Она сама точно не знала. Вроде бы в тотемных культурах кровосмешение считалось тяжким грехом. Если оно вскрывалось, то виновных настигала жуткая кара.
– Не можешь ответить, – сказал Аркадий, наблюдая за ее реакцией. – Потому что запретов нет. Мы живем в свободном обществе. Мы можем делать все, что нам хочется, и не оглядываться на предрассудки.
– Нет, Аркадий, – покачала головой Натали. – Нет, нет и нет. Между нами все кончено.
– Натали…
Он попытался схватить ее за руку. Резкая пощечина охладила его порыв.
– Я все сказала. То, что произошло
Он неожиданно разозлился. Она впервые увидела его таким. Привлекательное лицо в обрамлении золотых кудрей сделалось недобрым, опасным. Губы болезненно скривились.
– Думаешь, меня можно просто оттолкнуть? – заговорил он. – Ты не понимаешь, какое я тебе оказываю одолжение. Передо мной многие на коленях ползают, чтобы просто быть со мной. И уж тем более поехать на Бали!
У Натали словно пелена упала с глаз. Она поняла, что больше не испытывает чувств к стоявшему перед ней стройному красавцу.
– Какой ты мерзавец, – поджала она губы. – Я даже не представляла. Не подходи ко мне больше. Забудь номер моего телефона и меня забудь. С этого момента мы не знакомы.
– Смотри, как бы не пожалеть об этом.
– Придержи язык.
Натали вылетела из беседки с налитыми румянцем щеками.
«Забыть! Забыть обо всем, что случилось! – думала она, стремительно шагая по лесной дорожке. – И больше никогда не вспоминать!»
Леонидыч и Митя молча сидели в застрявшем на мели катере. Сверху жарило утреннее солнце. О борт мягко шлепали волны. На лавке между ними посверкивал черным глянцем эппловский гаджет.
– Думаешь, – прервал молчание Леонидыч, – что девчушка сама привязала его к шее?
Митя бросил взгляд на берег, куда инспектор перетащил останки несчастной. Они накрыли их брезентом, потому что настырные чайки почуяли добычу и кружили в небе.
– Я попробую объяснить мысль, – сказал Савичев. – Внутри чехла от айфона – кровь. Как она там оказалась? До похищения ее там не было. Не может молодая девушка ходить по пляжу с окровавленным устройством. Позже, в момент нанесения этих ужасных ран, кровь тоже не могла попасть внутрь – чехол герметично закрыт и не поврежден. Значит, между двумя событиями – похищением и расчленением – кто-то засунул айфон в чехол окровавленными пальцами, а затем запечатал его. Не фараончик же это сделал?
– Согласен.
– Та же загадка и с узлами. До похищения их не было. Была обычная тесьма, на которой айфон болтался у девушки на шее, я прекрасно помню. А сейчас тесьма укорочена раза в четыре, обмотана вокруг шеи и укреплена узлами, чтобы айфон, не дай бог, не свалился и не потерялся. Кто это сделал? Когда? Я своими глазами видел, что чехол был в полном порядке, когда Марина в последний раз заходила в воду.
– Не понимаю, что ты хочешь сказать.
– Сейчас объясню. Раньше мы думали, что Бевенис погибла в момент нападения фараончика, так? Она исчезла под водой и больше не всплывала. Вероятнее всего, он ее утопил. Это соответствует охотничьим повадкам полуводных хищников. Крокодил, нападая на лань у водопоя, первым делом топит ее, чтобы обездвижить и спокойно перенести в безопасное место для трапезы. Значит, в момент нападения
– Но ты считаешь по-другому.
– Дело, которое мы расследуем, полно странных и невероятных событий. И можно предположить еще одно, тоже странное и невероятное. Вы об этом, кстати, однажды упоминали. После утопления девушка была жива какое-то время. День, ночь и еще день… Кажется, так вы говорили?
– Это не я говорил. Судмедэксперт определил по останкам первой жертвы.
Митя подытожил свою мысль:
– Я думаю, что девушка где-то очнулась после утопления. Не знаю, насколько это возможно, но это случилось. Она пользовалась айфоном, вероятно, чтобы позвонить. Перед своей окончательной гибелью запечатала его в чехол и привязала к шее.
– А зачем привязала?
– Этого не знаю, – развел руками Митя.
Леонидыч задумался.
– Очнулась после утопления, говоришь? – Он недоверчиво покачал головой. – Может, это и возможно, черт его знает. Утопление – штука сложная. Я знаю людей, которых откачали через двадцать, а то и тридцать минут после того, как они нахлебались по полной программе – в ледяной воде, правда. Когда вода попадает в легкие, то сердце и мозг продолжают работать. В инструкциях у спасателей сказано, что пострадавшего можно вернуть к жизни после шести минут пребывания под водой.
– А пострадавший может очнуться сам, если окажется на воздухе?
– Я с таким не сталкивался. Но не исключаю. Видишь, в чем дело. Когда откачиваешь захлебнувшегося бедолагу, ты ему только массаж сердца делаешь, кровь гоняешь по телу. А из легких воду никак не откачаешь, только из желудка можно заставить отрыгнуть – перевалить через колено вниз головой… Вода, попавшая в легкие, всасывается в кровь, так легкие очищаются. Правда, это приводит к осложнениям, причем серьезным… Еще во время утопления бывает спазм голосовых связок. Тогда вода в легкие вообще не проникает. Но это случается нечасто и в холодной воде. А у нас тепло.
– Значит, то, что жертва может очнуться после утопления, это вероятно?
– Ага… Слушай, насчет того, зачем она привязала к шее этот свой айфиг. Есть одна идея. А давай-ка его включим.
Митя недовольно поморщился.
– Ну что? – спросил инспектор. – Я же говорил: беру на себя всю ответственность.
– Мы не имеем права. Только у полиции оно есть.
– Я тоже полиция, только на воде. Давай включай, говорю. Знаю, ты Горюнова боишься. Я все устрою. Скажу, я его трогал. А ты нажимай на что нужно, давай!
Митя недовольно вздохнул, но деваться было некуда. Леонидыч выглядел сурово, злить его не хотелось. Савичев поискал кнопку, надавил на нее большим пальцем.
Осветился экран, показывая загрузку мобильной эппловской операционки.
– Заряд почти на нуле, – определил Митя по индикатору. – Может, все-таки выключить? Все равно сейчас сдохнет.
– А зарядное к нему какое? От моей «Нокии» подойдет?
– Думаю, нет.
На экране появился рабочий стол, в центре которого зеленела одна-единственная иконка, ссылка на аудиофайл. Иконка называлась: «Включи это!» Митя проверил дату создания: