Химеры — навсегда! Файл №314
Шрифт:
— За что?
— Ему поручили написать парадный портрет Брежнева. К Олимпиаде.
— Брежнева? Он же умер!
— Тогда был жив.
— Когда?
— В 1980-м. Сказала же, к Олимпиаде. К Московской.
— В Москве была Олимпиада?
— В 1980-м. Была.
— В Лос-Анжелесе, в 1984, — помню. В Москве, в 1980, — не помню.
— Мы ее бойкотировали.
— Значит, ее и не было!
— Но Брежнев был.
— Был жив?
— Говорят…
— И что Магулия?
— Он написал. Черта в черту, точка в точку. Портрет.
— И?
— И
— Что, непохоже?
— То-то и оно, что похоже.
— И за это сразу в психушку?!
— Не сразу. Джорджу Магулии дали шанс, предложили доработать. Доработал. Над головой у Брежнева разместил пять олимпийских колец. Получилось — то ли нимб, то ли лапша на ушах. И звезды героя на груди дополнил.
— Количественно?
— Качественно! Из пятиконечных — в шестиконечные. В могендовиды.
— Чем мотивировал?
— Дружбой народов. Олимпийскими принципами. Все люди — братья. При Брежневе впервые разрешили эмиграцию русских евреев в Израиль.
— М-м? Русские евреи?
— Афроамериканских не хочешь?
— Не хочу. Срань господня! Вялотекущая шизофрения!
— До этой их перестройки там, в России, диагноз «вялотекущая шизофрения» ставили преимущественно людям здравомыслящим, личностям творческим и неординарным. Джордж Магулия и угодил в психушку — на десять лет.
— Серийный убийца-маньяк — человек здравомыслящий. Помидор — синий. Моника Левински — девственница. Агент Молдер обожает гомиков. Дважды два — пять в периоде. Поздравляю, Скалли!
— Молдер, не иронизируй. Повторяю, он утверждает, что в момент убийств в него вселялся Некто.
— Повторяю, дважды два — пять в периоде.
— Но сам посуди! Он художник. И талантливый художник!
— Как же, как же! И не был убийцею создатель Ватикана.
— Не был!
— Напарник Скалли! Ваша горячность вкупе с верой в волшебную силу искусства похвальна для завсегдатая Арт-галереи, но не для спёцагента ФБР. В нашем деле нет эмоций, Скалли. Сочувствие к преступнику на любой стадии следствия, тем более, на начальной, — прерогатива адвоката. Да и тот сочувствует только за большие деньги.
— Джордж Магулия не потребовал адвоката.
— Вероятно, просто понятия не имеет о существовании таковых в принципе. Грузин, говоришь? Дети гор. И дикий же народ!
— Моддер! Ты ксенофоб? Цинци Хачулия тебя сейчас не слышит — насчет грузин! Они не дикий народ. Они дали миру не один талант! В том же искусстве, во всех областях искусства, — Пиросмани, Соткилава, Церетели…
— …Магулия. Достаточно, Скалли. Это твой Хачулия просветил тебя насчет грузин — многоталанных и разносторонне одаренных?
— Он не мой. Какая разница, Молдер! Ну, он.
— Всякая мелочь пузатая мнит себя великой нацией! И чем мельче, тем напыщенней. Что албанцы, что румыны, что грузины!
— Ксенофоб!
— А этот твой Хачулия не просветил тебя насчет тесной спайки великой грузинской нации с другим тоже великим народом, с чеченским? С
— Магулия не боевик. Он художник!
— Опять двадцать пять! А Яндарбиев писатель! А Заккаев актер драмтеатра!
— Яндарбиев? Заккаев?
— Скалли, ты меня удивляешь! Надо же, кроме как в арт-галереях прохлаждаться, и текущей историей международного терроризма интересоваться! Кто-нибудь из группы Патерсона или сам великий и ужасный за все эти три года не пробовал проанализировать список жертв под таким углом?
— Каким углом?
— Внутренние разборки международных террористов, соперничающих друг с другом за сферы влияния и, соответственно, уничтожающих друг друга. Чеченцы и примкнувшие к ним грузины;
— Молдер, что ты мелешь?!
— Кофе! Будешь кофе? После твоих булочек всухомятку всего шаг до заворота кишок. И шаг этот, кажется, уже сделан.
— Заворот мозгов у тебя, а не кишок! Разборки, понимаешь! Террористов, понимаешь! Чеченцев-грузин, понимаешь!.. Последняя жертва, Адонис Кастракис, кстати, грек.
— Сама говорила, греки — почти грузины.
— Не передергивай! Я говорила, грузины — почти греки.
— Что в лоб, что по лбу!
— Ох, Цинци Хачулия тебя не слышит!
— Еще услышит! Потом. Если захочет… Ладно! Чеченцы и примкнувшие к ним грузины и примкнувшие к ним греки. М-м? Все жертвы — мужчины от семнадцати до тридцати трех лет, самый подходящий возраст для действующих боевиков, от нижней до верхней границы. М-м? Характер нанесенных травм, несовместимых с жизнью, — тоже по почерку присущ боевикам. М-м?
— Бред!
— Что наша жизнь, как не упорядоченный бред, Скалли? Вот меня и занимает сейчас, исключительно из чистого любопытства хотя бы, — группа Патерсона, три года пыхтящая над этим делом, пробовала упорядочить список жертв, исключительно из чистого любопытства хотя бы?
— Согласись, моя версия не хуже любой другой?
— Согласись, моя версия всяко лучше фантазии с маньяком-одиночкой и вселившимся в него злым духом?
— Согласись, моя версия, как минимум, реально поддается проверке на прочность — достаточно пройтись по списку жертв, прочесать всю базу данных на них?
— Скалли?!
— Я думаю, думаю.
— И?
— Соглашусь, пожалуй.
— Ну наконец-то!
— Но и ты согласись — версия с духом, вселившимся в Магулию, имеет право на жизнь.
— Имеет, имеет…
— Ну наконец-то!
— …но не может.
— Молдер!
— Хорошо-хорошо. Там видно будет.
— Где — там?
— В Лортонской тюрьме. Надо посмотреть на этого Магулию.
— Надо.
— Но и список жертв изучить надо.
— Надо.
— Но и выспаться надо.
— Надо.