Химеры

Воскресенская Анастасия

Гваль поменял пистолет на фонарик, поднялся по скрипучим ступеням. Недолго думая, сорвал монтировкой навесной замок, приоткрыл дверь, принюхался. Тоскливый запах недавно заброшенного человечьего жилья, тухлятиной и гарью не пахнет. Повернул выключатель у двери, вспыхнула лампочка под потолком, осветив немудреную деревенскую обстановку — лакированный комод, тряпичные половички, тусклое пятнистое зеркало в темной раме. Крашеная белым дверь вела с террасы в комнаты. Можно, пожалуй, тут отсидеться до утра.

Он вернулся к машине, выволок наружу безвольно

обмякшего мальчишку — тот оказался совсем легким, будто птицу несешь — понес в дом. Сгрузил беспамятного на красный клеенчатый диван в гостиной, еще раз сбегал к машине, притащил свои вещи и аптечку. Обошел дом, проверяя на прочность ставни, вернулся, запер дверь на засов.

Парень к тому времени пришел в себя, завозился, попытался сесть. Глянул на Гваля — нечеловечьими глазами, черными, без белков. Облизал пересохшие губы.

— Человек. Прошу… воды. Дай.

— Куда я тебе попал? — хмуро спросил Гваль. — Ты кто такой.

Полуночный, это ясно. Все-таки полуночный. Все гвалевы скудные познания о Полночи вопияли о том, что это надо бы пристрелить, а не разговаривать, но что-то останавливало. Серебряный обломок?

— Киаран… сын Инсатьявля, короля Аркс Малеум… твое оружие пронзило бок… печет. Но я не умру. Можно мне попить?

Гваль с облегчением удостоверился, что рана не смертельная, сквозная, покачал головой и принес полупустой кувшин с водой. Киаран жадно напился, захлебываясь и проливая воду на грудь. Похоже, он долго страдал от жажды.

— Зачем в машину полез, деятель.

— Испугался. За мной гонятся. Я бежал, потом оседлал стервятника. Я видел, твоя колесница быстро ехала…

— Завтра она может и вовсе с места не сдвинется.

Полуночный посмотрел на него своими непонятными глазами. Аж в дрожь бросило. Потом снова припал к кувшину.

— И что мне с тобой делать? — вопросил Гваль в пустоту. С дивана ответили молчанием, но тишину деревенского дома прорезал другой звук.

Неподалеку лаяла свора собак.

* * *

— А-вааа-аа!

— Что?

— Давно порааа, говорю. Лестанцы совсем обнаглели!

Из-за шума двигателя вурма приходилось кричать в голос.

Кав с удовольствием оглядел свое копье. Орлы, девятеро, все как на подбор, амуниция начищена, макабры на рукавах блестят, на мордах готовность. Еще приятнее осознавать, что следом летят еще три звена, вся его боевая группа — сто шестьдесят человек. Сейчас на Рокеду обрушится настоящий огненный шторм. "Король Тао" нес на своих палубах и в ангарах вертолеты боевой поддержки, десантные, тяжелые транспортные и все они сейчас подчинялись одному человеку. Ему. Кав во время своего пребывания на корабле, просто влюбился в эту величественную и мощную машину, да что там, он бы охотно женился на ней, если бы уже не считал себя помолвленным с рейной Амарелой.

Он поправил командирский шлем, снял с пояса фляжку, пустил по рукам.

— Глотнем перед началом. Дролерийский

особый!

— А воевать тоже по дролерийски будем?

Кав с сожалением сощурился.

Великое искушение… пленных не брать, драться без правил, достигать победы любыми средствами. Дролери научили нас многому, и не всегда хорошему.

Филико заложил крутой вираж, вертолет накренило, тряхнуло. Зенитные орудия Рокеды начали обстрел.

— Нет, — сказал он, наконец. — Воевать будем по-людски.

Вурм снова тряхнуло, Кав уперся ботинком в стену. Ну, Лагарте, вывози.

Сначала он собирался сесть за управление сам, но потом решил, что в десантной команде будет веселее. Он любил свою бронированную птицу с когтями-ракетами, и знал ее, как пять пальцев. Побывал и в пилотском кресле, и на месте борт-механика, и стрелка. Еще сопливым курсантом академии решил, что у него будет только вурм и ничто другое. Друзья бредили штурмовыми вайвернами, огнедышащими саламандрами и тяжелыми бомбардировщиками, но Кава всегда привлекали ладные и маневренные стрекозы с заводов в Малом Крыле. Особенно с тех пор, как на них начали ставить композитную дролерийскую броню, которую и 88-миллиметровая пушка не с одного раза пробьет. Налететь, отстреляться, высадить десант, а потом уйти с победой.

Только с победой. "Даже поражение — это всего лишь еще одна сияющая ступень на пути к победе", говаривал Дед. Но сегодня поражения не будет.

По сведениям разведки Рокеду укрепили отлично, с моря ее не взять. Минированные подходы к гавани, зенитные орудия — неприступная крепость, выстроенная несколько столетий назад, отлично справлялась со своей задачей. Отвесные скалы, сложный фарватер. Лестанские корабли стоят на рейде, вооружение у них хорошее, хотя с дарскими ВМС не сравнить. Более разношерстные — в Лестане каждая Семья строила корабли кто во что горазд.

Впрочем, Лестан привык думать, что у соседей с Южного берега нет возможности атаковать с воздуха. Уничтожили базу во Вьента Мареро — и расслабились. И наличия рядом союзного флота Моранов, подлодок и двух вертолетоносцев, они тоже не учли.

Кав представил себе, как в глубине Алого моря скользят хищные черные тени, которых не видно на сонарах — Мораны, как и Макабрины, активно использовали заемные дролерийские технологии. Начали это делать едва ли не раньше Лавенгов, у них всегда с Сумерками были хорошие, родственные отношения. Мораг, дочка Врана, от какой-то их королевы произошла.

Нет, корабельных орудий можно не опасаться, а вот из зениток постреляют. Ну, не в первый раз.

Грохнуло. Качнуло.

— Музыки не хватает! — прокричал Горан, хватаясь за скамью. — Не помешала бы.

— Ну извини, чего нет, того нет! Лагарте, что там видно?

— Корабли горят! — послышалось в наушниках. — Мораны нормально сработали, молодцы. Море, кажется, горит тоже, в дыму ни черта не разглядеть. Звенья сэна Росса и сэна Дайтона отбомбились по крепости, оттуда ведут заградительный огонь крупным калибром. Сейчас наша очередь.