Химическая термодинамика : Учебное пособие
Шрифт:
Как только встречаюсь лицом к лицу с тем самым бизнесменом, дело мгновенно ускоряется. Мент ни за что не договорился бы с этим фраером. Первый же вопрос закончился бы вызовом адвоката. Но сегодня я гребаная Золушка и сын Черного.
— Вы с ума сошли? Какие еще записи? — мудак предсказуемо идет в отказ.
— Со стороны парковки у вас три камеры. Мне нужна запись с той, где виден номер машины Попова.
— Не знаю никакого Попова и вообще не понимаю, что вы здесь делаете.
Он так и напрашивается на массаж
— Я пытался по-хорошему! — Показываю на экране мобильного свежие фотографии от людей отца. На них канистры с бензином возле ворот склада и уложенная штабелями охрана.
— Что это? Вы серьезно? — Челюсть Воркутова отъезжает вниз. Такой наглости от обычного следователя он явно не ожидал.
— Адрес узнаете? Или подсветить? Огоньком.
Набрав отца, прошу его исполнителей перекрыть дорогу пожарным машинам и спалить все к хренам.
Ума не приложу, что мы собрались поджечь, но на местного божка это оказывает неизгладимое впечатление.
Побледнев, он больше не задает никаких вопросов. Вместо споров быстро ведет меня в свой кабинет и лично находит запись с отъездом Попова.
Срисовав номера машины, я тут же скидываю их Тихому и новому миньону Смагина. У каждого из этих двоих свои системы поиска. В сложившейся ситуации мне до фени, какая из них сработает быстрее.
— Можешь тушить свое добро! — бросаю напоследок я Воркутову.
А когда возвращаюсь в машину, получаю сразу два сообщения. Оба с одинаковыми адресами и коротким: «Едем».
Глава 51
Алена
Я уже не трясусь, когда Марат косится в мою сторону.
Не вспоминаю потерянную шапку, которая связывала меня с майором.
Не оглядываюсь назад и не бросаю умоляющие взгляды на мужчин в соседних авто.
Я отпускаю ситуацию на самотёк.
Засунув руки в карманы куртки, смотрю в окно.
Запоминаю улочки.
Читаю надписи на вывесках и рекламных щитах.
Готовлюсь сопротивляться так, как не сопротивлялась никогда.
Наверное, именно так вели себя жертвы Марата. Сомневаюсь, что среди них были наивные дурочки, способные влюбиться в морального урода, родить ему ребенка, ждать каждый вечер к ужину и терпеть бесконечные придирки за все… от неумения варить щи, как покойная свекровь, до траты денег на «ненужные» книги сыну.
Тем женщинам было хуже. Намного хуже! Но проще.
Марат не играл с ними в хорошего парня. Не был любимым и единственным. Не расшатывал психику месяцами и годами, превращая жизнерадостную студентку в затюканную домохозяйку.
С ним они могли попытаться сбежать или дать отпор… как нужно в этот раз и мне.
— Скоро будем возле финской границы, — буднично, словно уверен в счастливом
Так и не услышав от меня ни слова, он добавляет:
— Пройдем КПП. И потом, привет, новая жизнь! С деньгами и свежими документами.
В ответ я продолжаю молчать. Не из наглости, не из протеста. Не хочу тратить даже крохи энергии на бесполезные слова.
Муж может надеяться на что угодно, а мне предельно понятно, как оно будет на самом деле.
Без помощи Егора мой шанс на спасение примерно равен нулю.
Если смогу на границе отойти от Марата хоть на шаг и крикнуть, что меня везут насильно, возможно кто-то и услышит.
Марат, конечно, тут же обратит это в шутку. Расскажет, что я пьяна или нуждаюсь в психологической помощи, как уже было однажды. Даст парочку автографов. Поблагодарит пограничников за то, что болели за него на чемпионатах.
Он сфотографируется с кем-нибудь на память. А потом затолкает меня в машину. Увезет подальше от границы и будет бить, пока не потеряю сознание или не умру.
Гораздо безопаснее — промолчать. Надеясь, что Егор все же найдет меня, перейти эту гребаную границу. Добраться с Маратом до ближайшей гостиницы. Покорно опуститься на колени и позволить трахнуть себя всеми способами, какие потребует мой тюремщик.
Это будет противно и больно. Совсем не так, как с майором.
Без бабочек.
Без заботы.
Без сладкой ласки, от которой оживает каждая клеточка тела.
Молчать и надеяться намного правильнее. Какая-то часть меня даже просит об этом. «Тебе же не привыкать», — шепчет голосом матери.
Но другая часть, та что стала сильной за последние месяцы, не хочет больше терпеть и смиряться.
— Что-то ты молчаливая какая-то, — все же замечает Марат. — Рот бережешь, чтобы супружеский долг исполнять? — довольно ухмыляется.
— Конечно. Вдруг ты еще проценты потребуешь? — С болью смотрю на дорожный указатель. До границы тридцать километров. Это даже не час.
— С надбавкой за амортизацию, — заливается хохотом муж. — Сколько, кстати, этот ментяра тебя на члене катал?
— Ты пропустил наше начало? — Пялюсь на следующий указатель. Он о каком-то повороте.
— Думаешь, у меня кроме тебя нет больше никаких дел?
Марат срывается на пустом месте. Не нужно даже провоцировать.
— Это простой вопрос.
— Вопросы здесь задаю я. Центром мира себя возомнила? Считаешь, что я должен был возле твоей юбки отираться?!
— Нет. И мысли не было.
— Тогда закрыла рот, и больше никаких вопросов!
— Хорошо… — Надеясь, что к моменту пересечения границы он останется таким же вспыльчивым, я стискиваю зубы.
— Надо было все же заняться тобой сразу. — Марат как-то странно косится в сторону зеркала заднего вида. — Не хватало ещё какого-нибудь сюрприза.