Химия чувств

Столярова Юлия

– Сколько?

Я пытаюсь промычать: «Что сколько?», но получается слабое подобие, набор звуков. Зная кракена, жертву свою она не оставит, выломает дверь, а тут мы уединились…. «Здрасте, Ларисочка!» – первое что приходит мне на ум, если придется выпутываться из неловкой ситуации. Тогда придется экстренно выходить замуж, потому что кракен сожрет меня в пятнистом пальто и не подавится. Дмитриевич одной рукой и зубами разрывает обертку и всю пачку проглатывает разом, не подавился ведь гад. Я стою с закрытым ртом его ладонью, впритык к вздымающейся груди мужчины. Операция по спасению нового кадра началась, раздалось в моей голове, стоило услышать писклявое:

– Дмитрий Игоревич! Выходите, я вызвала врачей!

– Лариса

Андреевна, со мной все хорошо, не переживайте! Я сейчас выйду и вы убедитесь в этом, – говорил хлыщ, словно полицейский в фильмах про заложников. Так отчетливо и прорисовывается в моем мозгу картинка, как кракен захватила мужской туалет и требует от Димыча самолет и билет на какой-то курорт, а он разъясняет ей, что с ним все в порядке. Наивный! Хлыщ показывает мне жестами, что сейчас выйдет к собравшемся товарищам, а я должна стоять тут и ждать. Я киваю, только бы избавиться от этой противной ладони и его присутствия в столь неприятном месте. Он осторожно отнимает от моего лица руку, словно сапер, обезвреживающий мину, убедившись, что не стану орать, осторожно открывает дверь и выходит с поднятыми руками к собравшимся зрителям. Врачи сразу же укладывают насильно его на носилки, слышу по писклявым комментариям деканши:

– Осторожно! Не заденьте его голову обо что-нибудь!

И в этот самый момент в дверь что-то с силой ударяет и она по великой случайности заклинивает, а я остаюсь запертой в проклятом мужском туалете. Надеюсь, это была его голова! Вот так помогла по доброте душевной на свою голову.

4

Испробовав дверь на свое плечо, как обычно это делают во все тех же фильмах про полицейских, простые убеждения двери открыться и даже ключи от своей квартиры, потеряла всякую надежду на спасение из западни. Вот чертов Дмитриевич, чтоб ему на больничной койке икалось и голова отвалилась! Зареклась миллион раз больше никогда не помогать новому кадру, пусть хоть десять раз траванется мамантовыми конфетами! В следующий раз будет думать с кем гонять чаи, а с кем не стоит. Слышу, как кто-то заходит в соседнюю кабинку, расстёгивает ширинку.

– Многоуважаемый! – пискляво бормочу я около стеночки, царапая потрескавшуюся краску, – Отпусти меня на волю! Пожалуйста.

– Конечно, – радостно говорит мужик за стенкой и бесстыдно через стенку от девушки справляет свою нужду, а потом спрашивает, – Довольна?

– Если я выберусь отсюда, то такое довольна тебе покажу, извращенец! – разъяренно кричу я, а потом слышу, как последняя надежда на спасение хлопнула дверью.

Неужели по объявлению набирают мужиков в наш универ?! Вскарабкалась на каблуках на фарфорового приятеля, извиняясь у него предварительно за столь неуважительное к нему отношение, на руках пытаюсь вскарабкаться по стенке, но физкультура и я два разных понятия, поэтому только с двадцатого раза получается поднять свое тело на руках и взгромоздить на стену. В этот момент в кабинку входит преподаватель по психологии с соседней кафедры и смотрит на висящую меня на тонкой перегородке между двух туалетов с обалдевающими глазами.

– Помоги уже, что пялишься, в первый раз что ли женщину в мужском толчке увидел? – зло цежу я, ощущая, что еще мгновение и полечу вниз.

К счастью мужчина не растерялся и аккуратно подхватил меня за все выделяющиеся места, облапав их как следует, потом поставил на пол и самодовольно проговорил:

– Стесняюсь спросить, как вы сюда попали.

– Вот и стесняйся дальше, – гневно бросила я и с гордо поднятой головой продефилировала к входной двери, уже около нее сказала, – Спасибо за помощь.

В минуты опасности и вот такой задницы во мне просыпается маленькая злая ведьма ну или старая вредная бабка, готовая отмутызить окружающих костылем. В коридоре пришла в себя, хотя и провоняла

неприятными запахами мужского туалета. Проклиная в очередной раз Димыча, взяла в гардеробе пальто и отправилась домой, обещая завтра отомстить за все произошедшее, если его выпустят из больнички, конечно.

Дома раз десять отмывалась от событий сегодняшнего дня, вещи перестирывала многократно, потом отдала пальто в химчистку и принялась выбирать по каталогу свадебный торт. Мама прислала сотню сообщений во всех из доступных ей социальных сетях, чтоб я торопилась с выбором, иначе на свадебном торте нарисуют задницу верблюда. Достопочтенные гости со стороны жениха могут не понять юмора тещи, поэтому отправила ей фотографии тортов с красными розами и белоснежных, под стать празднику. Отправила жениху несколько ласковых сообщений, чтоб не расслаблялся и со спокойной совестью легла спать.

Проснулась в холодном поту. Снился мне самый отвратительный за всю мою жизнь кошмар. Свадьба. Ресторан. Сижу за обеденным столом, принимаю поздравления, выкатывают свадебный торт с изображением реально пятой точки верблюда, мама наигранно смеется истерическим граничащим с сумасшествием смехом, как это обычно бывает в фильмах ужасов, в руке у нее по классике жанра острый тесак. Я оглядываюсь на жениха, а там сидит с довольной ухмылочкой Димыч и говорит:

– Дорогая, угощайся тортиком!

А потом в довершение всего делает губки бантиком и тянется ко мне за поцелуем. АААААА!!!!!! До сих пор мурашки ужаса скачут, как блохи по шерсти собаки, по моей коже. Бегу в ванную умываюсь и щипаю себя все время на ходу. Это всего лишь сон, страшный, отвратительный сон, который больше мне никогда не приснится. Не приснится, повторяю себе, настраиваясь на позитивные мысли, чтоб не вспоминать эти отвратительные губы и ухмылку. Бр, как забыть если сегодня воочию встречусь с этим кошмаром! Звоню среди ночи жениху, который сладко спал до раздирающей тишину трели мобильника с моей аватаркой на экране, он недовольно мямлит:

– Аллё, аллоу, говорите, вас не слышно.

– Телефон переверни, – сухо кидаю я, повторяя в сотый раз алло.

– Солнышко! – радостно сияет Гришенька, – Ты чего в такую рань? Что-то случилось?

– Да, представляешь, мне приснился кошмар, – начинаю распинаться я минут на десять о своем горе и слышу смачный храп в трубку. Гришенька уснул под лучами солнышка. Досчитала до десяти, чтоб успокоить расшалившиеся нервы с приходом новых кадров в универ, пожелала сладких снов Гришеньке и сбросила звонок.

С четырех утра проводила терапию своих мыслей, проклинала Дмитриевича, когда пинала яростно подушку или прыгала со всей дури по кровати, представляя его обездвиженный труп на больничной койке. Выжатая как лимон, но умиротворенная, подобно коту налакавшемуся валерьянки, отправилась на любимую работушку.

5

Радовалась солнышку и чудесным лужицам под ногами ровно до того момента, пока какой-то козел на огромной черной машине не окатил меня с головы до ног грязной водой из вечного болота около универа. Стекая в прямом смысле на асфальт, стою и хватаю яростно воздух ртом, пытаясь выследить глазами, кто посмел с такой скоростью зарулить на парковку университета. И что вы думаете? С самодовольной улыбкой из машины выходит новый кадр кафедры и направляется к парадному входу. Мало же ему приложились по голове вчера! Пальто в химчистке, теперь еще и моему белоснежному пуховику уготована такая же участь. Гневно залетаю в универ, показываю пропуск и направляюсь в женский туалет, со вчерашнего дня стала обходить мужские стороной. Отчистила куртку, повесила в раздевалке над батареей, которая еле-еле работала, отправилась на кафедру с мокрыми волосами и все больше ненавидящая Дмитриевича. Стоило подняться на этаж кафедры, слышу писклявое назидание кракена: