Хирург. Бегун. Беглец

Волгин Юрий

Странник почуял, уловил запах различия между собой и Киром. Объективно он был сильнее Кира, судя по телосложению, определенно симпатичнее и качественней, если так можно говорить о мужчине. Но эмоционально Густав звенел полной опустошенностью, словно из него вылакала все доброе, ценное, вечное какая-то губчатая пиявка. В этом плане Кир опережал его на сто пунктов.

Они сидели перед Густавом, искренне счастливые, пусть и загадочные, семейная пара, муж да жена, но ему уже не хотелось ни слушать, ни даже смотреть на них. Ему хотелось спать. Катастрофически быстро он терял ко всему окружающему интерес, и это его не пугало,

он как бы смотрел на себя со стороны, равнодушно и отвлеченно. Густав опустил голову, вдыхая горячий пар, подымающийся из кружки, и задал свой фирменный вопрос снова:

— Откуда ты все это знаешь?

— Потому что я — хирург, — сказал Кир и улыбнулся.

Странник замер, сожалея о том, что отдал Ире пистолет.

— Хирург? — произнес он и клюнул носом, со сверхскоростью погрузившись в сон и тут же оттуда вырвавшись. — Что-то я плохо тебя понимаю.

— Тебе нужно отоспаться, сколько ты уже без сна?

— Сутки. Или двое?

Кир снял ружье, обошел стол и помог Густаву встать со стула.

— Пойдем, я покажу тебе твою комнату.

Глава 7

Густав безропотно повиновался. У него не осталось сил ни сопротивляться, ни спрашивать, ни получать ответы. Ему хотелось только одного — провалиться в сон, манящий и обволакивающий, как руки матери.

Когда странник проснулся, от усталости не осталось и следа. Он лежал в мягкой кровати один, укрытый теплым, практически невесомым одеялом.

Где-то играла музыка. Ритмичная, что-то вроде рока.

Густав повернулся на бок и увидел свою одежду, аккуратно сложенную на стуле. Он оделся, но куртку оставил на спинке, так как в доме хирурга было очень тепло — солнечные батареи действовали на славу, прогревая через многочисленные элементы пол, стены и даже потолок.

Странник вышел в коридор. Он смутно помнил, как вчера добрался до этой комнаты, вернее, его довели, и сейчас с интересом обнаружил, что лампы над головой работают в автоматическом режиме — зажигаясь тогда, когда под ними находится человек, и плавно затухая, когда никого нет.

Музыка действительно играла, и это был панк-рок.

Странник вошел в студию и увидел Иру, которая с остервенением качала пресс, заложив руки за голову. Неподалеку, в какой-то сфере из металлических конструкций, тросов и блоков, Кир мерно сгибал жилистые татуированные руки, и весь механизм, в который он был заключен, приходил в движение. Судя по мокрой футболке и гримасам на лице, хирург упражнялся на каком-то изощренном тренажере.

— Привет! — громко сказал он. — Выспался? А мы тут спортом занимаемся. Без тренировок в этом мире никуда!

Странник поднял руку в знак приветствия, другой протирая заспанные глаза, и кивнул. Ира кивнула в ответ, продолжая с завидным усилием складываться пополам на мягком коврике яркого цвета «вырви глаз».

— Не хочешь к нам присоединиться? — спросил Кир. — Эта штука прекрасно работает, я сейчас закончу, и залезешь в нее, попробуешь, тут легко.

— Нет, спасибо, — сказал Густав.

— Отчего так? Нет, серьезно, тренажер великолепный. В нем все рассчитано под анатомию конкретного организма, и движения совершаются с максимально эффективной амплитудой, то есть твои усилия идут туда, куда нужно. Куча программ, выбирай какую хочешь — новичок, бодибилдер, разминка! А, как тебе?

— Я по старинке, —

ответил Густав.

Он пару раз присел, затем уперся ладонями в пол и встал на руки. Секунду выдержал, ловя равновесие, а потом начал отжиматься на одних только руках, строго вертикально вверх. Он не видел лиц хирурга и его жены, но они все больше вытягивались с каждым новым отжиманием. На восемнадцатом странник остановился и встал на одну руку. Некоторое время слегка покачавшись, он ловко оттолкнулся и принял нормальное для человека положение.

— Обычно раз двадцать пять за подход отжимаюсь, — сказал Густав, отряхивая ладони. — Три подхода по двадцать пять.

— И так каждый день? — спросила Ира.

Она закончила качания и теперь полулежала, опершись на локти. Ее грудь без лифчика беззастенчиво торчала под тонкой тканью футболки, и странник постарался поскорее отвести взгляд.

— Да, — сказал он. — Каждый день на протяжении многих лет. И не только отжимания. Без тренировки в нашем мире никуда, так ведь?

— Еще бы! — Хирург нажал кнопку, и блоки как-то разом ослабли, раздвинувшись в стороны. Затихла и музыка. Он подошел к Густаву, вытирая потное лицо полотенцем. — У тебя должны быть очень сильные плечевой пояс и руки.

— Наверное.

— Сто процентов, говорю тебе как врач.

— Да уж. — Странник хмыкнул. — Слышал я о подвигах вашего брата…

— Это не подвиги, — сказал хирург серьезно. — Это наша работа. И нам сегодня придется о ней поговорить.

Они переглянулись с Ирой, и та кивнула.

— Серьезно поговорить. Я бы с радостью отложил беседу, но жена настояла. Это моя работа, черт бы ее побрал.

— Я понимаю. Вроде бы. — Густав неуверенно улыбнулся.

— Тогда поедим, а потом поговорим. Не хочу портить тебе аппетит, — сказал Кирилл.

— Все так серьезно? — спросил странник.

— Если бы. Все очень серьезно.

Глава 8

— Четвертый этаж полностью — моя лаборатория.

Хирург быстро набрал код на двери, который Густав не успел ни отследить, ни запомнить, и они зашли на четвертый этаж. В нос ударил едкий запах. Странник поморщился, но внешний вид лаборатории ему понравился.

На первый взгляд могло показаться, что четвертый этаж, как и третий, жилой, практически пустует и представляет собой единое пространство без стен, но на самом деле везде тут стояли прозрачные перегородки, смыкавшиеся в нечто похожее на рабочие места для одного человека. Соты, если посмотреть сверху. Прозрачные столбы, подпирающие потолок, если посмотреть сбоку.

— Большая часть электроэнергии идет на обеспечение лаборатории, — сказал Кир. — Это очень важное место в нашем доме.

— Значит, здесь ты режешь людей? — спросил Густав.

— Нет, установка передатчиков происходит на местах. Тут же находится то, что этому способствует и в дальнейшем отслеживает и поддерживает. На вот, надень халат и бахилы, я не сторонник тотальной стерильности, стерилизация происходит в предоперационный момент, но кое-каких правил все-таки не избежать.

Хирург протянул Густаву легкий прозрачный халат и бахилы — «целлофановые носки», как их назвал про себя странник. Он тоже облачился в подобное одеяние, и смотрелось оно на нем вполне естественно. Наверное, потому что Кир к нему давно привык и не обращал на него никакого внимания.