Хирургические убийства

Берестова Елизавета

— Посещать травлю крыс, бои без правил и бордели? — презрительно проговорил коррехидор, — вы именно это называете полноценной жизнью?

— Вам не приходило в голову, что для человека, большую часть жизни зажатого между строгими общественными нормами поведения, суровым воспитанием в детстве, воинским уставом и собственной стеснительностью, возможность испытать азарт, радость выигрыша и горечь проигрыша, насладиться близостью с женщиной — это самая, что ни на есть полноценная жизнь?

— Сейчас не подходящее время для этический дискуссий, — ответил Вил, — ваши склонности нам понятны, и ни в какой мере не интересуют. Что случилось

дальше?

— Полагаю, вы улучшили свою формулу, — вместо Эрнста ответила чародейка.

— Да, — наклон головы, тёмно-русые волосы падают на глаза, — значительно улучшил и модифицировал с подачи очередного сонного откровения. Эликсир был переделан в пилюли, которые более удобны к переноске и употреблению. Одна пилюля превращала меня в страстного любовника, награждая неслыханными доселе наслаждениями.

— Но тогда вам ещё не нужно было убивать своих партнёрш? — уточнила чародейка, которая с интересом слушала откровения человека, в большей или меньшей степени подвергшегося демоническому влиянию.

— Нет, — покачал головой Эрнст, — мои постельные приключения были вполне невинны, хотя некоторые девицы жаловались на чрезмерную мою страстность и величину…, — он замолк, — инструмента.

— Давайте обойдёмся без анатомических подробностей, — гадливо скривился четвёртый сын Дубового клана, — что случилось на улице Белых тополей?

— Мне приходилось постепенно увеличивать дозу препарата. Словно переставало хватать, ощущение, похожее на своеобразный не физический голод, который изматывает душу, а порождённая увеличенной дозой препарата жестокость только усиливала наслаждение. На улице Белых тополей я убил впервые, — тихо проговорил Эрнст, — и у меня до сих пор поёт сердце от одного воспоминания о том блаженстве, что я испытал, когда нож прервал жизнь женщины.

— Но потом вы испугались того, что сделали?

— Ещё как! — мужчина дёрнулся откинуть волосы с лица, но скованные за спиной руки не позволили ему сделать этого, — мёртвая женщина, которую ты только что любил, не самое приятное зрелище.

— Да ещё и распотрошённая, — как бы невзначай добавила чародейка.

— Я дал себе слово, что больше никогда, ничего подобного не сделаю, — торопливо заговорил убийца, — я выбросил в туалет все запасы препарата, хотел отправить туда же и коготь, но какая-то неведомая сила удержала меня от этого опрометчивого шага. Я дал себе слово, что, если то, случайное убийство сойдёт мне с рук, я никогда больше не стану заниматься алхимией. Собрал все реактивы и наработки, отвёз всё это добро за город и утопил в реке Мокаве.

— Однако ж, поскольку был труп в Нижних складах, благое намерение не дало нужного результата? — Вилу был противен один вид этого человека, ёрзающего на стуле из-за затекших рук и неудобной позы; вызывало отвращение смесь удовольствия и сожаления, которой буквально сочился его рассказ. И очень хотелось, чтобы Эрнст опустил подробности, а просто признался в убийстве.

— От демона, установившего физическую связь с человеком не отделаться простым выбрасыванием связанных с ним вещей, — серьёзно произнесла чародейка, — выброси вы даже сам коготь, это мало что изменило бы. Коготь был бы проглочен рыбой, и вы получили бы его назад в собственные руку, когда ваша кухарка запекла бы для вас очередного карпа. Полагаю, ваш голод усилился настолько, что вы решились утолить его, расправившись с Моной Хант.

— Я не знал её имени, — затряс головой Эрнст, — просто меня осенило

отковырять от когтя крошечный кусочек и засунуть его в круглую рисовую конфетку. А результат этого вы знаете.

— Яно Мортимер, — с некоторым облегчением от того, что откровения убийцы закончились, проговорил коррехидор, — вы обвиняетесь в жестоком убийстве двух подданых его величества Элиаса с предыдущим осквернением жертв действиями насильственного характера. Вы признаёте собственную вину?

— Признаю.

— С этой минуты вы арестованы и поступаете в распоряжение Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя. Любые ваши слова и поступки, кои вы совершите, могут быть истолкованы против вас и станут отягчающими вину обстоятельствами. Посему в ваших же интересах не дёргаться и не вступать в беседы, пока к вам не обратились.

Эрнст кивнул.

ЭПИЛОГ

— Ну, всё, — сказал Вил, когда они вышли из комнаты, где Рика на всякий пожарный случай связала обвиняемого заклятием «Эфирные путы». Правда, перед этим четвёртому сыну Дубового клана пришлось сводить его в туалет, — вы не хотите поесть? Мы же не только не позавтракали, но и не пообедали.

— Что-то не хочется ни есть, ни пить ничего в доме, где несколько лет хранился коготь демона, — заметила чародейка, пока коррехидор заглядывал в буфет доктора, — и вам не советую.

Вилохэд сходил наверх и выяснил у поникшего Эрнста, где поблизости можно заказать еду. Оказалось, что неподалёку от того места, где они оставили свой магомобиль, имеется трактир под названием «Традиционные артанские обеды». Не смотря на название, они готовили и завтраки, и ужины тоже. Но главное, они делали обеды на вынос. Вил хотел сначала сбегать сам, но потом побоялся оставлять Рику наедине с убийцей.

— Идите, идите, — улыбнулась чародейка, я более серьёзно вооружена; поверьте, мне абсолютно ничего не угрожает. У меня в запасе парализация, — она дотронулась пальцем до булавки на груди, — и крекер с болевыми спазмами. Так что идите спокойно за едой, а то пока дождёмся наших прославленных охотников на вампиров, совсем оголодаем.

Вил пообещал не задерживаться и вышел на улицу. Уже зажглись фонари, и коррехидор стоял, пытаясь сообразить, в какую сторону ему нужно идти. Ночь разительно изменила всё вокруг. За этими размышлениями его и застал низкий приветственный гудок большого несуразного магомобиля с закрытым тентом кузовом. На кузове красовалась надпись: Турада — перевозки в радость! Надпись эта была зачёркнута толстой меловой чертой, а ниже знакомым почерком адъютанта было начертано: «Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя Кленфилда», а в конце примостился кривенький кленовый листочек — явное творчество сержанта Меллоуна. Да и сам художник уже молодцевато выскакивал из лихо остановившегося прямо около коррехидора магомобиля.

— Согласно вашему предписанию группа по задержанию особо опасного преступника прибыла! — отрапортовал сержант, и к ним спешил Турада, а из кузова вылазили парни в тартановых беретах.

Идти в «Традиционные артанские обеды» не было никакого смысла. Очень скоро Эрнст, или точнее, господин Мортимер Яно, был погружен в магомобиль, Турада и Мелллоун устроились в кабине, и все они благополучно отбыли в столицу Артанского королевства.

— Откуда у нашей службы такая громадина? — удивлённо спросила чародейка, когда они устало брели по улице.