Хищная книга
Шрифт:
Сейчас, как я понимаю, все эти краткие содержания глав — просто находка для ленивых студентов отделения английской литературы.
В современном мире, с его кинематографом, с этими триллерами, с одержимостью «жанром», мы, книги своего века, должны признать тот факт, что сюжет теперь — это все. Тогда, может быть, подзаголовки должны вернуться? Наверняка найдется немало читателей, которые будут только довольны, если они полностью вытеснят сами главы. Хорошие современные книги, вроде меня, должны расстаться со всякими канительными описаниями, второстепенными персонажами, лирическими
…в которой Миранда едет на работу. По пути она встречает симпатичного молодого человека, и они слегка флиртуют. В конце нас с ней разлучают.
Буквально. Вот и все. Все, что действительно произошло. Пожалуйста, можете теперь сразу переходить к пятой главе с уверенностью в том, что вы ничего важного не пропустите. Нет, правда.
Знаете, я просто собираюсь несколько абзацев потрепаться о станции метро Голдхоук-роуд, и никакого особого сюжета, кроме того, что уже сказано, тут нет. Я имею в виду, что мое подробное описание того дня в жизни Миранды никак не ускорит ваше продвижение к концу этой истории.
Одно меня пугает. Вам, наверно, не понравится, что я так трепетно отношусь к Миранде. Но что было, то прошло. Вы. Теперь со мною вы. Теперь вы меня создаете и уточняете. И если сейчас вы хотите перейти непосредственно к сюжету, я не буду возражать.
В конце концов, все в прошлом, но прошлое все еще живо у меня внутри. И я хочу, чтобы вы знали все, так что ничего от вас не утаю.
Посему вам предстоит узнать, что Миранда, при всех ее недостатках, в критических ситуациях никогда не терялась. Ей потребовалось всего несколько секунд созерцания одиозного пальца Барри, свисающего с матраса, чтобы перейти к действию. В суровые времена нужны суровые меры. Миранда осторожно укутала своим одеялом Барри, оставив его руку свисать с матраса. Из шкафа достала свою одинокую суповую тарелку. Наполнив ее чуть теплой водой, подставила под руку Барри, чтобы «тот палец» погрузился в воду.
Барри зашевелился. Вода сомнамбулически влияла на работу мочевого пузыря Барри. Он невнятно застонал и снова заворочался. Процесс пошел. Миранда украдкой вытащила тарелку, вылила воду в раковину. Вернувшись к кровати, стянула с Барри одеяло и сердито закричала:
— Барри! На кого ты только похож!
Барри рывком сел, щурясь спросонья:
— Что? Что такое? Только без паники!
Миранда показала на его трусы. Темное влажное пятно продолжало расползаться вокруг него по простыне. В комнате безошибочно запахло свежей мочой.
— Вот дерьмо, — высказался Барри, формально неточно, но очень верно по существу.
— О, я жду не дождусь, — Миранда закусила губу, сдерживая улыбку, — когда увижу, какое лицо будет у Мерсии…
— Не надо, — захныкал Барри, с дрожью приподнимаясь. — Ты не должна этого делать, я же вовсе не хотел… Черт!
Он заметался, ища, чем бы вытереться. Прыгая с ноги на ногу, стянул мокрые трусы. Миранда подала ему бумажные салфетки.
— Господи, я не знаю, почему так вышло, со мной такого никогда не бывало, — посмотрев
Скомкав салфетки, он натянул брюки с такой поспешностью, что даже не стал застегивать пуговицы. В свитер он буквально нырнул. Поковылял к двери, сжимая в руке мокрые трусы и придерживая спадающие брюки.
— Слушай, Миранда, я… Ну, все было здорово, но… э-э… давай все останется строго между нами. — Он повернул ручку и распахнул дверь. Миранда наступала на него, а он пятился в дверной проем. — Я это к чему. Ты просто супер, я тебя уважаю, правда. Я крепко выпил, и… увидимся на работе, ладно? — Он повернулся и в спешке чуть было не споткнулся о ковер.
Миранда не могла удержаться от того, чтобы вбить в крышку гроба еще один гвоздь, и крикнула ему вслед:
— Барри!
Он уже преодолел один лестничный марш, но остановился и обернулся:
— Да?
— Можно еще вопрос?
Барри кивнул, несмотря на огромное желание смыться.
— Когда мы занимались любовью… Я ведь могу это так назвать? Что мы занимались любовью?
Он снова кивнул с нетерпением.
— Почему ты, когда мы занимались любовью, все время бормотал: «Дерек, Дерек, любовь моя»?
Барри застонал, резко повернулся, шагнул мимо ступеньки и начал падать. Он катился кубарем до следующей лестничной площадки. Там он попытался встать на ноги, но штаны свалились, он снова шагнул только один раз, вскрикнул и покатился дальше, преодолев следующие четыре пролета и остановившись уже в виде инертного тела, распластанного перед самой входной дверью.
Дверь хлопнула, Миранда стянула простыню и засунула ее в мешок с грязным бельем. В данном случае, подумала она, расценки в прачечной не кажутся слишком высокими. Села перед зеркалом и улыбнулась. Своей особой улыбкой.
Хотя листья и дрожат, деревья неподвижны; хотя волны и набегают на берег, воды в глубине спокойны; хотя Миранда и улыбалась, она не была счастлива. Миранда много улыбалась. Широкими улыбками во все тридцать два зуба, рот до ушей. Но глаза ее не улыбались. Если посмотреть ей в глаза, увидишь правду.
В ее глазах было видно все. Не та мировая скорбь, от которой спасение только в смерти, нет. Просто разочарование. Как будто она только что распаковала подарок на Валентинов день и обнаружила там дурацкую пару носков и манишку. Когда Миранда улыбалась, всегда создавалось впечатление, что она ждала чего-то большего.
Все это читалось в ее глазах. Тысячи неверных решений, сотни упущенных возможностей, все не совершенные поступки, когда не хватило смелости и веры в себя, чтобы пробить картонные стены страха.
Все читалось в ее глазах. Грустное желание быть не той, кем она была, и не там, где она была.
Все это было видно в ее глазах — там, где останавливаются непролитые слезы. Там, где две сотни плетей бичевали ее. Там, где смешной бывала только она сама. Все было в ее глазах. Но никто не заглядывал ей в глаза. Настолько глубоко.