Хищная книга
Шрифт:
Похрапывающая над своей тарелкой Миранда внезапно проснулась.
— Пардон, — сказала она, отодвинув свой стул и несколько неуверенно поднявшись на ноги. — Я очень устала и должна лечь спать, — после чего, пошатываясь, удалилась.
— Долгий трудный день, — прокомментировал Фердинанд. — Послушайте, Тони, можно мне воспользоваться вашей электронной почтой?
Тони взглянул на него с подозрением:
— Чтобы предупредить ваших хозяев? Сообщить им, где вы?
— Если бы так, я мог бы послать e-mail с помощью моей зажигалки, согласны?
Тони задумался.
— На самом
— Я, кстати, в любом случае намерен отсюда убраться, — сказал Фердинанд, опуская упоминание о Миранде. — Мне нужно послать письмо американцам. У меня свидание с Америкой.
Итак, мужчины вышли из-за стола и спустились в похожий на бункер подвал тюдоровского особняка, компьютерный офис с кондиционером воздуха и ультрасовременным оборудованием. Программа «ВСЕ 1.1» была на месте, она благополучно работала, принимая картинки из Лондона.
Тони взял меня в руки и подверг самой неприятной, унизительной, как медосмотр, процедуре чтения, какой я только подвергалась в жизни. Каждую страницу обнажили в порнографическом стиле анатомического атласа и распростерли на стекле, чтобы вдоль и поперек изъездить фотоглазом. На такое идут исключительно ради продолжения рода. Вот только фотокопировальный автомат, с его слепящим, обесцвечивающим краску светом, для чувствительной книги гораздо страшнее.
Тем временем Фердинанд послал зашифрованное письмо на адрес [email protected].
Миранда проснулась. Она плохо понимала, что ее разбудило, однако осмотрела свою тонущую в ночном мраке квазиспальню на предмет обезглавленных квазипривидений. Ничто не шелохнулось. Но определенно ведь что-то было! Миранда встала на кровати на коленях, вцепившись в столбик эрзац-балдахина. И тогда этоповторилось. Приглушенный стук в дверь. Миранда слезла на пол и подошла к большой дубовой двери. Чуть-чуть приоткрыла ее и выглянула. Там со свечой в руке стоял Тони. Как только их глаза встретились, он потупился и заговорил, обращаясь к своим тапочкам:
— Я не знаю, я просто засомневался, ну, в общем, я подумал, вроде нужно, наверное, спросить еще раз. Я хочу сказать, ты могла передумать, ну, теперь, когда ты узнала, что я делаю.
— Могла передумать? — Миранда спросонок еще плохо соображала.
— О чем я тебя спрашивал, когда последний раз тебя видел, в Шепердз-Буше. — Тони на мгновенье перехватил ее взгляд и снова уставился в пол.
— А, да, конечно. — Миранда задумалась, почему в памяти лучше всего сохраняются вещи сравнительно важные. Тони явно помнил ту ночь во всех подробностях. Миранда ее практически вычеркнула.
— Так может быть, ты?
— Э-э, ну, Тони…
— Теперь, когда ты увидела мой дом, увидела, что я делаю, как я живу, — Тони осмелился поднять глаза. — Миранда, ты будешь жить, как принцесса, все, чего захочешь, все, все будет твое.
Конечно же, именно принцессой она и мечтала стать в детстве, и по возможности сказочной. И вот, налицо имелся принц
— Тони, я хотела бы. Для меня все изменилось, для меня, как бы сказать, раздвинулись горизонты. — Уже говоря это, она понимала, что схема «мы друг другу не подходим» не подействует, у Тони, похоже, столько денег, что можно перевернуть весь мир, если только она захочет. Она обратилась к своей коллекции способов дать отставку, в свое время у нее были возможности испытать их на себе, и выбрала самый худший, совершенно неоспоримый «дело не в тебе, а во мне». — Я не смогу сделать тебя счастливым, я слишком требовательная… — Миранда ненавидела себя за эти сползающие с ее языка слова. — Ты заслуживаешь лучшего, какая-нибудь хорошая, славная девушка действительно сможет тебе дать…
Признаюсь, мне не хочется продолжать. То, что она говорила, вызвало у нее стыд за себя, а у Тони — слезы. Он заплакал, повернулся и ушел. Миранда проводила глазами огонек его свечи, исчезнувший в холле, и на мгновенье подумала — что же Фердинанд не нашел дороги в ее комнату? Боже, как бы она хотела, чтобы он был здесь!
Рассвет прорвался в Тиватский залив как сквозь девственную плеву, пролив кровавый солнечный свет на тихие воды и окрасив высоко на склонах белые снежные простыни в ярко-алый цвет. Что-то пришло сюда извне, что-то возмутило целомудренный покой этой не испорченной цивилизацией земли. Что-то большое и длинное, твердое и мокрое.
Серый линкор под знаком «Юнион Джека» и натовского глобуса, вьющихся на ветру, застыл у входа в залив. Огромный, безмолвный и грозный, он встал на якорь в соответствии с самым вольным толкованием границы территориальных вод Черногории. Его орудия задирались в небо как утреннее свидетельство мощной военной потенции.
— Красная заря на голубом небе, — пробормотал Фердинанд, обозревая панораму в бинокль. — Как нам назвать эти краски? Крапп Маррена и Ляпис Лазурь?
Фердинанд протянул бинокль Тони. Еще до рассвета разбуженные офицером из сербской гвардии Тони, они поднялись в горы к наблюдательному пункту, откуда был замечен корабль. С этой точки, расположенной высоко над прибрежными лесами, хорошо просматривались дали Адриатики. Тони поглядел на линкор в бинокль.
— Думаете, они это всерьез?
— Может быть, просто хотят запугать нас.
— Они не посмеют высадить войска, — сказал Тони, — если не хотят спровоцировать самый кровавый балканский кризис с тех пор, как эрцгерцог Фердинанд прокатился в Сараево.
Фердинанд не был настолько в этом уверен. Он знал, что просто так они не уйдут. Что-то готовится. Он еще раз вгляделся вдаль, нет ли там других кораблей, но молчаливой угрозой виднелась только эта стальная коробка, наполненная людьми, которых он когда-то с гордостью называл своими коллегами.