Хищная слабость.
Шрифт:
Опустив голову, я хотела пройти мимо нее незамеченной, но она позвала меня по имени. Остановившись, я выругалась про себя, а Молли подошла ко мне.
– Я слышала, что твоему другу, надрали его голубую задницу? – ее голос, был подобен яду змеи.
– Очень жаль, что отец не научил его махать руками.
Мои глаза сузились до щелок.
Все в школе знали, что у Мейсона нет отца – следствие курортного романа Зои Смит. Тот мужчина, до сих пор не знает, что у него есть сын. Молодая и влюбчивая Зои, не желала распространятся, так
– Молли, ты бы отошла с дороги, а то боюсь, меня стошнит от твоего приторного голоса и парфюма.
– А Рашу нравиться, как я пахну. Вчера вечером, он отчетливо дал это понять, когда мы нежились под одеялом.
Я приложила руку к сердцу.
– О, нет, Молли. Даже не думай, что ты заставляешь меня ревновать. Ты и Раш – идеальная пара. Желаю вам удачи и мозгов! – я обошла ее.
– Не рассчитывай на него! Он сказал, что ты закомплексованная истеричка! – кинула она мне в спину. – А по мне так, ты лишь тупая овца!
– Ах ты, долбанная шлюха, - я медленно обернулась, стараясь не вцепиться ей в рожу.
– Заткни свой рот! – она махнула наманикюренным пальцем.
– Подстилка!
– Мразь!
– Дешевка! – мне было приятно приклеить это звание кому-то кроме себя, а Молли его более чем заслужила.
– Бестолочь! – еще бы чуть-чуть и из ее рта потекли слюни. Видимо, словарный запас подходил к концу.
Я вытянула средний палец ей в лицо, и развернувшись на пятках, ушла восвояси.
Драка с Молли, ни к чему бы нас не привела. Еще одна проблема, в мою огромную корзину неудач. Было неприятно слышать, что говорил про меня Раш. Как и то, что они опять вместе. Но нужно ли верить ее словам? В одно мне хотелось верить точно: Раш был вчера с ней, а значит напасть на меня не мог. Мне на секунду полегчало.
Кай искусно намекнул, что знает о том, что произошло ночью, а значит, причастен к этому. Все это время, я была лишь пешкой в его смертельной игре. Моя интуиция не подводила меня с самого начала, но сбили с толку обманчивые чувства. Как я это допустила?
Теперь, Кай очень холоден со мной, и при каждом удобном случае пытается задеть. Под его грубым натиском, я легко начинаю ломаться. Мне нужно стать сильнее, если я хочу чтобы у меня появился шанс на спокойную жизнь. Да вообще шанс на жизнь.
Меня мучает один вопрос. И смущает. Почему он до сих пор меня не убил, когда у него был вагон возможностей?
В расстроенных чувствах, я свернула с дороги – я решила сходит на кладбище.
По узкой тропинке, по осенней листве, я пришла на то самой место. Погода улучшилась – просвечивало солнце. Открыв металлическую калитку с узорами, я вошла на маленький участок, на котором была лишь одна могила, и вытянулся широкий дуб. Дерево бросало тень на черный мраморный памятник. Мне не нравился он, я всегда хотела чтобы у мамы стоял белый.
Рукавом от кофты,
– Ну привет, мамочка.
Оливия Блек улыбалась, смотря на меня. Черно-белая фотография была не тронута временем. И все благодаря, большому лиственному гиганту, возвышающегося над памятником. Я вглядывалась в старое фото, и понимала, что она была в разы лучше меня. Она была умнее, смелее, позитивнее – не то, что ее дочь. Я не верю, что она могла бы сдаться, как хочется мне.
На мои глаза наступили слезы.
– Я побуду у тебя немного. Ты не против?
Я знала, что мама бы не хотела, чтобы я замыкалась в себе. Стала нытиком, который готов попрощаться с жизнью. Она хотела чтобы я боролась–была сильной.
– Мне так тяжело без тебя, - горячие слезы, покатились по щекам.
Я поправила кремовые фиалки на ее могиле, которые она любила. Крис так сказал. Я хотела посадить здесь пионы. Белые пионы – олицетворяли мне мою мать. Такие же нежные, мягкие, как ее руки.
Убрав лишнюю листву, я легла на могилу и закрыла глаза.
Сейчас, я бы хотела, чтобы она поговорила со мной. Ворвалась в мои мысли, и ответила на вопросы. Но мне приходиться разговаривать с пустотой.
– Прости меня, мам. Прости, что не стала такой же, как ты.
Дав волю надоедливым слезам, я со злостью вытирала щеки дрожащими руками.
– Прости, что редко прихожу. Все нет времени…
Эта дата – римские цифры, нарисованные черной краской на памятнике, говорили о том, что ее смерть, как-то связанна с моим недругом. Она всплывали в моей голове непроизвольно. Я не хотела осквернять нахождение здесь, плохими мыслями. Мне хотелось побыть с матерью.
Теплые лучи солнца грели мое лицо, и мне на секунду показалось, что я не одна. Что кто-то гладит меня по щеке. Она была со мной.
– Знаешь мама, я встретила парня. Он оставил огромный шрам мне на сердце. Когда он смеется, мне становиться невыносимо больно. Он смеется, надо мной.
Запах сырой и холодной земли, напоминал мне, что мне стоит подняться, но я продолжала:
– Он желает мне смерти, и я готова позволить ему сделать это, - я всхлипнула, нахлынувшее чувство, вдвойне ударило в душу. – Он жестокий мама. И не любит мое имя. Когда он произносит его, кажется, что тысяча кошек скребут по стеклу когтями.
Теплый ветер обдал мое лицо, и мне захотелось улыбнуться через слезы.
– Тебе бы он не понравился, - печально посмеялась я. – Он – плохой.
Мне было плохо, от того что я говорю это. А я говорила это, потому что знала, что никто больше меня не услышит. Я снимала цепи, душащие меня долгое время. Кто бы по-настоящему мог выслушать меня? Даже лучший друг, считал меня ненормальной.
– Просто знай, что я буду сильной. Я не сломаюсь. Обещаю.
От выплаканных слез, мои глаза потихоньку стали слипаться. Я была вымотана, и это было нормальным фактором. Я уснула.