Хищницы
Шрифт:
Глава 2
Петербургская «Золотая ручка»
Хая Сегалович, она же Ольга Цабель, она же генеральша фон Штейн, она же баронесса Остен-Сакен. Ее называли «Петербургской Золотой ручкой». Самая знаменитая в России аферистка занималась своим промыслом при старом режиме, во времена Керенского, при военном коммунизме и в годы НЭПа. Ее не остановили даже сталинские пятилетки.
Арфа как средство продвижения
Почтенный ювелир Сегалович приехал в Петербург из белорусского местечка и стал первогильдийным купцом в маленьком дворцовом городке Стрельна. Рядом, в Петергофе, находилась императорская резиденция. Каждое
Газеты окрестили преступницу «петербургской Эмбер», по имени знаменитой французской мошенницы и немецкой шпионки
Сегаловичи – евреи. По законам Российской империи, иудеи могли жить в черте оседлости: на территории нынешних Белоруссии, Украины и Литвы. Но коммерческий талант Зельда Сегаловича позволил сколотить ему капитал и стать купцом первой гильдии, а первогильдийным купцам разрешалось жить даже в столице. Еврейский мир замкнут, иудейка может выйти замуж только за иудея. А Хая Зельдовна Сегалович мечтала вырваться из купеческой лавки, жаждала жить в Петербурге, вести светскую жизнь, с детства она наблюдала за веселыми гвардейцами и их подругами.
Рядом с домом Сегаловичей ежегодно снимал на лето дачу профессор Петербургской консерватории, крупнейший в Европе арфист, обрусевший немец Альберт Цабель.
Ему 60 лет, он – вдовец. Хая брала у него уроки игры на арфе. Когда профессор Цабель неожиданно сделал ей предложение, она, ни минуты не раздумывая, ответила согласием. Лучше жить в столице, быть лютеранкой, как муж, не подвергаться никаким ограничениям и стать частью праздной, беспечной и нарядной столичной публики. Ее не смущало, что жених на 40 лет старше, что ей придется порвать с верой предков.
Сегаловичи были «на седьмом небе» от предложения Цабеля. Профессор консерватории, солист оркестра…
Никаких чувств к жениху Хая Сегалович, ставшая после крещения Ольгой Григорьевной Цабель, не испытывала, – это был классический брак по расчету. С того времени она никогда не выходила замуж по любви.
Ольга вертела арфистом, как хотела. Она вселилась в его роскошную профессорскую квартиру и тут же распушила хвост.
При императорском дворе существовали арапы, чернокожие лакеи. Однажды на прогулке по Стрельне Ольга встретила африканца с тюком. Это был проворовавшийся арап, изгнанный великим князем Константином Константиновичем за пьянство и амуры с горничными. Они познакомились. Вскоре Рауль, так звали арапа, устроился танцором в Петербурге, и когда Ольга стала госпожой Цабель и перебралась в столицу, они возобновили знакомство.
Ольга редко удостаивала супруга своим вниманием. У нее было множество ухажеров. Но скандал разразился только тогда, когда неожиданно рано вернувшийся с концерта муж обнаружил Ольгу в супружеской постели с чернокожим чечеточником.
Альберт Генрихович потребовал развод. Ольга об этом и мечтала, только игра должна была происходить по ее правилам. Ей было выгодно предстать в глазах общества не хищницей, а жертвой. По всему городу она распространяла слухи, что старый сладострастник Цабель имеет множество любовниц – студенток консерватории, и ей с этим
Петербург – город строгий. Если в измене обвинят мужа, Ольга сможет продолжать светскую жизнь, если же выяснится ее неверность, – путь в общество будет закрыт. Надо было хлопотать об устраивающих ее условиях развода.
Профессор Петербургской консерватории Альберт Цабель
Ольга прожила с Цабелем пять лет. Пообвыклась в Петербурге и приобрела множество связей во всех слоях общества, она знала, к кому обратиться. Ольга заручилась рекомендательными письмами и пошла на прием к всемогущему Константину Победоносцеву, обер-прокурору Синода. Все дела о разводах решались в Синоде, ее будущая жизнь находилась в руках обер-прокурора. Константин Победоносцев был известным юдофобом, но случилось невероятное: 75-летний сановник страстно влюбился в Ольгу Цабель.
Цабелю объяснили, что если он хочет остаться профессором консерватории, то лучше пойти на уступки. Пока шел бракоразводный процесс, Ольга поселилась отдельно.
Королева «доминиканцев»
На 11-й линии Васильевского острова до сих пор высится роскошный барский особняк (дом № 18). В этом доме и жила Ольга Григорьевна Цабель.
Особенно нарядно и богато выглядел особняк в 1902 году. На зеркальных цельных окнах не было никогда ни песчинки. Бронзовые ручки блестели, как золото, лестницу покрывали персидские ковры. Сквозь окна любопытный прохожий мог видеть дорогие занавесы, тропические растения.
Весело и привольно жили обитатели этого дома. Каждый вечер у подъезда останавливались богатые ландо, кареты, зимой часто подъезжали тройки. И посетители, по большей части, были все люди знатные, виднелись генеральские эполеты, придворные мундиры. Здесь случалось бывать и Константину Победоносцеву, и петербургскому градоначальнику, мздоимцу и селадону Николаю фон Клейгельсу, и его предшественнику Виктору фон Валю.
Для «соломенной вдовы» Ольга Цабель жила очень даже неплохо. Можно было только гадать, откуда такое благополучие. Ее муж, конечно, был прочно устроенный человек, но не богач.
У Ольги Григорьевны собиралось самое пестрое общество – почтенные сановники, молодые актрисы частных и императорских театров, гвардейские офицеры, промышленники. Салон Ольги Цабель стал негласным деловым центром Петербурга. Ольга Григорьевна одевалась всегда в самое модное и дорогое. У нее был свой французский парикмахер, ее шляпы славились размером и экстравагантностью. У титулованной знати она слыла дамой с дурным вкусом, как тогда говорили, «мовешкой». Но биржевым маклерам, столоначальникам и провинциальным купцам она казалась шикарной.
А по утрам в особняк на Васильевском приходили люди совершенно иного сорта, бедно одетые, скромные. Нерешительно поднимались они по роскошной лестнице и робко докладывали о себе чернокожему лакею. Чудаки! Они тогда не знали еще, что являются фактическими собственниками и этого особняка, и его роскошной обстановки, что на их кровные трудовые деньги пируют по вечерам гости этого дома.
Напротив Казанского собора на Невском проспекте находился ресторан «Доминик». Скорей даже не ресторан, а закусочная. Публика там была не то чтобы высокого пошиба. Завсегдатаев называли «доминиканцами». Все знали, что они, в общем, жулики, Бог весть чем промышляющие. Какие-то дела обстряпывающие. И Ольга стала их королевой.