Хищницы
Шрифт:
Шабельская очаровала седобородого старика Суворина. В ней он нашел «тот же огонь, который горел в его собственной душе». Между Сувориным и Шабельской завязалась очень активная переписка, которая продолжалась целых 19 лет. За эти годы Суворин получил от Елизаветы Александровны больше трехсот писем. Обсуждали они далеко не одни деловые вопросы. Поначалу, кажется, Суворин был немного влюблен.
Из письма Е. Шабельской к Суворину: «Что вы все сожалеете, что я состарилась! Были бы мы оба молоды, наверное, влюбились бы друг в друга и вышла бы трагедийная канитель».
Суворин ревновал Шабельскую к Максимилиану Гардену, называл
Елизавета Александровна присылала в «Новое время» новости и сплетни о немецкой политике, среди которых попадались настоящие сенсации. В 1902 году Максимилиан Гарден был инициатором знаменитого «Эйленбургского дела». Он опубликовал материал, в котором обвинил кайзера и князя Филиппа Эйленбурга в гомосексуальной связи. Разразился невероятный скандал. Вся Европа следила за развитием дела.
Эйленбург подал на Гардена в суд и выиграл процесс. Еще за 12 лет до громкого разоблачения Эйленбурга Шабельская писала о кайзере в «Новом времени»: «Из приближенных первый друг – Филипп Эйленбург. Дружба такая, что некоторые подозревают любовь a-ля Людвиг Баварский». Самого Вильгельма II Елизавета Александровна описывала с нескрываемым отвращением: «Некоторые ученые медики находят в нем сходство с Фридрихом Вильгельмом III, кончившим помешательством, и уверены, что он кончит так же. Действительно, он страшно капризен, переменчив, хватается за все новое и бросает немедленно и не знает меры ни в важном, ни в мелочах…»
Шабельская много пишет о том, что знает лучше всего – о театре. Немецкие премьеры, новинки, положение актеров. В этих статьях – ее личный опыт. Это, в сущности, исповедь о собственных бесконечных театральных мучениях: «В России нельзя составить понятия о грошевых жалованиях и, главное, о бесправии здешних артистов… Дюжина звезд получает громадные жалования, все остальные – гроши буквально… И при этом контракты составлены так, что директор имеет право… разорвать контракт, если на репетиции найдет актера неудовлетворительным…»
У журналистки Шабельской теперь четкая позиция по всем общественным вопросам. Елизавета Александровна мыслит все более и более консервативно. Часто ругает «либеральствующих евреев» и реформаторство, хвалит монархию и традиционные ценности. Единственная «вольность», которая остается важной для стареющей красавицы, – это «женский вопрос». Здесь Шабельская непреклонна. Она и Суворин почти одновременно пишут об угнетенных женщинах: он – роман, она – пьесу. Суворин пытается понять «внутреннее устройство» женщины. За помощью часто обращается к Шабельской. Она инструктирует его даже в самых интимных вопросах.
Из письма Шабельской к Суворину: «Отчего не поделиться опытностью… Мужчина всегда чувствует минуту удовольствия, при всяком физическом отправлении любви… Поэтому женщины развратней мужчин, раз они гоняются за наслаждением… Женщине надо подчас всевозможные утонченности разврата, ибо ее натура не так легко и скоро воспламеняется… Надеюсь, Вы не осудите меня за теоретическую откровенность. Я думаю, она Вам нужна, иначе Вы не спрашивали бы».
После премьеры в Берлине своей пьесы «Женский вопрос»
Ее пьесы – а Шабельская своей скорой рукой написала их около десятка – ставятся на лучших немецких сценах, в Берлине в ее переводе выходит роман Суворина «В конце века. Любовь». Шабельская предлагает старику-издателю «адаптировать» его роман для театральной сцены: «Позвольте переложить Любовь в пьесу?… Идея для всех стран верна. Пьеса будет идти в Германии… нужен католический монастырь… Меня очень занимает сей план – но, конечно, без разрешения Вашего не начну, ибо надо брать Ваши слова, даже не только идеи». В ней снова говорит тщеславие: «Если позволите, то буду писать на афише: “Суворина и Шабельской”».
Ее жизнь в Германии становится спокойной, почти семейной. Она успешна, не бедна, Гарден любит и предан ей. Но, кажется, все это Шабельскую и не устраивает. Спокойно жить она как будто просто не умела. Авантюры, скандалы, перемены, – любовь к страстям и разным сложностям лежала в Елизавете Александровне очень глубоко. В Берлине ей стало скучно. Шабельская делится с Сувориным: «Знаете, если б не жаль Гардена, уехала бы в Россию, снова бы на сцену пошла». Тем более, в Германии, особенно из-за связи с Гарденом, которого к концу 90-х уже вовсю называли «оскорбителем величества», Шабельской начинает интересоваться цензура.
Из письма Суворину: «Пожалуй, желая насолить… и по этапу вышлют! По совести, я ничего. Мне давно домой хочется. И работу найду в России еще легче, ибо у нас меньше журналистов, чем требуется».
На ярмарке
Вернулась домой она совсем не так, как предполагала. В 1896 году в Нижнем Новгороде открылась всероссийская художественно-промышленная выставка. Значение ей придавалось стратегическое. Россия должна была показать миру не только нового государя Николая II, но и богатство быстро растущей промышленности.
Нижегородская всероссийская торгово-промышленная ярмарка проходила в присутствии государя и великих князей. В Нижний съехались министры, миллионеры, знаменитые актеры и журналисты со всего света. Это было событие всемирной значимости, как сегодня олимпиада. К открытию выставки пустили первый в России трамвай, показывали первый русский автомобиль, только что изобретенное радио. Павильоны ярмарки декорировали самые модные русские художники.
Руководил выставкой лично министр финансов, всемогущий Сергей Юлиевич Витте: на ее организацию были выделены баснословные по тем временам суммы. В Нижнем Новгороде собрался весь свет деловой России. Приехала на выставку и Елизавета Шабельская – корреспондент сразу нескольких крупных немецких газет. Будучи женщиной невероятно практичной, Шабельская сразу обозначила для себя «важные» цели. А именно купцов, банкиров, миллионщиков, – всех, кто мог помочь ей двигаться дальше.