Хищник, который меня купил
Шрифт:
– Мне действительно жаль, виана Селена, – вдруг серьёзно и проникновенно сказал дознаватель, – и я рад, что вы эту ситуацию… кхм… отпустили.
Я благодарно кивнула, сплетая свои пальцы с пальцами Чезара под столом.
Алеф ввёл какую-то команду в зависших над столом голограммах-проекциях его планшета, и стена комнаты вдруг стала прозрачной! – словно нас от соседнего помещения отделяет не непробиваемая стена металла, пронизанная силовыми линиями, а обычное стекло.
Я вздрогнула.
Это он.
Филип сидел на аккуратно
“Не могу проводить тебя, крошка, – улыбался он мне тогда, а выражение глаз было такое же холодное и заносчивое. У меня экзамен, Селена. А ты поезжай, вот твой билет…”
– Он нас не видит и не слышит, – пояснил Алеф, хотя я уже и догадалась об этом сама, – и Селена, без ваших показаний и его признания нам придётся дать ему условный срок. Увы. Но если мы получим сведения, доказывающие, что шесть невест Филипа Веста попали в гуаньскую тюрьму не по трагическому совпадению…
Я сглотнула. Ещё пять девушек?!
– Они живы? – я заглянула в глаза атлантианцу.
– … живы, – уклончиво ответил он. И закрылся от меня. Атлантианская раса тоже была сильными менталистами-псиониками. Но я и без пси-сил знала: если девочки живые, может, они перенесли такое, что предпочли бы умереть.
– Они уже прошли полное физическое восстановление тел, – сдался Алеф, поняв, что я не отведу взгляд. – И скоро под наблюдением лучших псиоников Союза – пройдут избирательное выжигание воспоминаний. Во избежание у девушек… срывов.
У меня набежали слёзы.
Не из-за своей тяжёлой судьбы.
Мне повезло. Ведь меня спас мой Чезар.
А их… никто не спас.
“Их тоже спасли, Селена…” – мягко обхватил меня Чезар тёплой волной на уровне пси.
А я посмотрела на Филипа через непроницаемую стеклянную стену камеры.
И меня обуяла холодная чёрная ярость: я обязана посадить Филипа! Далеко и надолго! За каждую из тех девушек… и, наверно, за многих других.
– Нам будет достаточно получить его разрешение, – вкрадчиво произнёс Алеф вслух, – на чтение его памяти. Пусть просто скажет это вслух. И мы получим данные его заказчиков. Имена жертв. Но сейчас его документация безупречна. И он человек. Руководство требует веский повод… Увы, мы не можем прибегать ни к каким старомодным методам убеждения дачи показаний… Мы же не гуаньцы. Хотя в данном случае… стоило бы.
Я снова посмотрела в глаза дознавателя и поняла: он знает.
Мы с Чезаром не прописывали ни в каких документах, как мы совместными усилиями умеем пользоваться силой моего обратного пси-лечения. И атлантианец просит меня применить мои силы к Филипу. Ведь мои возможности пока нигде не оценены и не зафиксированы. Да это и невозможно оценить без спецприборов, типа массивной эф-дуги, напоминающий томограф на полкомнаты…
Я улыбнулась уголками губ: что-то я не наблюдаю здесь эф-дуги.
А значит, я смогу… “надавить” на Филипа своей новой силой. И никто не поймает
– Я поговорю с ним, виан-дознаватель, – улыбнулась я атланитанцу чуть смелее.
– Вот и ладненько, – расцвёл Алеф. – А ваш будущий супруг, виана, пока поговорит с другим подследственным. Бывшим начальником гуаньской тюрьмы, например. Здесь мы более свободны в выборе методов… Да и датчики слежения в его камере через раз включаются… Какие-то перепады энергии, – беспечно протянул дознаватель.
– Я готов поговорить с вианом-тюремщиком, – хищно оскалился Чезар, – у нас с ним как раз остались незакрытые вопросы.
***
Алеф меня предупредил, что камера Филипа оснащена датчиками слежения. И объяснил, где найти индикаторы, чтобы убедиться, что ведётся запись. И я была готова.
Казённая кровать, стол, два стула, вмурованные в пол. Вот и вся обстановка. Рай, по сравнению с условиями, в которых я выживала в Гуань.
– Селена?! – Филип вскочил со своей ровно застеленной койки, и его лицо сделалось из надменного растерянным. Он нервно взъерошил свои короткие светлые волосы. Голубые глаза встревоженно забегали. – Как ты?.. Я думал… кхм… что ты давно дома.
Давно? Дома?!
Да ты просто отъявленный мерзавец, Филип…
Глядя в лицо, в котором не было ни капли раскаяния, я не могла поверить, что когда-то любила… “это”. Я была слепа! Но теперь от тех нелепых чувств осталась лишь горстка пепла.
Должно быть считав что-то с выражения моих глаз, бывший жених осёкся. Теперь он пялился на моё, очевидно, шиарийское платье. И мои волосы, убранные особым образом – как обычно носят шиарийские невесты и молодые жёны.
– Да, – улыбнулась я, – домой я решила не ехать. Собиралась. Но один очень уважаемый виан сделал мне предложение, от которого я не захотела отказываться.
Я дружелюбно усмехнулась и уселась на металлический стул напротив застывшего Филипа, небрежно положила ногу на ногу. Сцепила руки на колене замком и скучающе окинула взглядом его камеру, выискивая взглядом неприметные индикаторы записи – точки-огоньки в указанных Алефом местах в швах стен и под потолком.
– Каково же было моё удивление, Филип… – я мягко на пробу скользнула по поверхностному пси Филипа, лишь зондируя почву, – каково же было моё… и главное удивление моего мужа, когда меня вызвали дать показания по делу о краже девушек. Мол, ты — подозреваемый, и меня вызвали, потому что в каких-то документах ты числился когда-то моим женихом! Я и думать об этом забыла…
– Да, – Филип расплылся в улыбке облегчения и шлёпнулся обратно на свою застеленную койку, – это какая-то глупая накладка, Селена!.. Я ни в чём не виноват.
– Да уж… Так или иначе, но мой муж совсем не рад. Он уже собрался тебя убить, представляешь! – якобы взволнованно вытаращилась я на Филипа и сердобольно цокнула языком.
Шиарийским чутьём, которое я получила от Чезара, я ощутила, как Филипа покрыл едкий холодный пот страха. Он боялся тюрьмы. Но шиариец, который собрался его убивать – это, конечно, был аргумент.