Хищник

РуНикс

И хотя их товарищи по столу ранее комментировали ее поведение, ее отец никогда не обращал на это внимания. Между ними было простое взаимопонимание. Она приезжала в указанный ресторан на своей машине, молча сидела и ела, играла послушную дочь и уезжала на своей машине. И за ее двадцать четыре года договоренность не изменилась.

Сидя за их обычным столиком на шесть человек, Морана закрыла глаза, прислушиваясь к шуму облаков и бормотанию толпы. В течение дня небо грозило пролиться

дождем, но с полудня не выпало и капли. Однако холодный ветер снаружи звал ее. Вместо этого она застряла в прохладном

кондиционированном воздухе, от которого по ее голым рукам пробегали мурашки.

Она приехала пол часа назад в простом, без рукавов голубом платье, которое волнами ниспадало на колени от талии и обнимало ее торс, ремни на плечах обнажали половину спины и лишь намек на грудь, с ее любимой парой высоких туфель. Поскольку ее действительно не заботило впечатление, которое она производила на кого бы то ни было, она распустила волосы и отказалась от контактных линз с минимальным макияжем. Прошла половина часа. Толпа в ресторане гудела, и ее товарищи по ужину продолжали говорить о каком-то новом судоходном предприятии.

Но Морана была отвлечена предстоящим разговором, который ей нужно было завязать с отцом.

Вздохнув, она огляделась на ресторан, на шумных официантов и болтающую толпу, позволяя своим глазам блуждать по ним, позволяя своим мыслям также блуждать.

И вдруг она села прямо.

Данте Марони сел за несколько столиков с двумя другими мужчинами, которых она не узнала, но была уверена, что они из Наряда, поглощённые разговором, который они вели.

Морана быстро отвернулась, нахмурив брови. Прошла неделя с тех пор, как она прокляла его и его кровного брата и оставила их стоять у заброшенного здания. Неделя. Что он все еще делал в городе? И каковы шансы, что ее отец ужинал в Кримсоне в тот же вечер, когда там был Марони?

А потом ее кровь хлынула, воспоминания о совершенно голубых глазах охватили ее.

Тристан Кейн тоже все еще в городе?

Ее живот упал.

Морана осторожно вышла из-за стола, кивнула своим товарищам и встала. Ее отец ненадолго посмотрел на нее своими темными глазами, прежде чем снова повернуться к своему спутнику.

Избегая как можно большего внимания, она тихо взглянула на стол Марони, с облегчением осознав, что Данте Марони не заметил ее. Или, если даже заметил, то не показал этого. Его товарищи по ужину тоже. Никто из них не был голубоглазым мужчиной, склонным прижимать ее к плоской поверхности.

Молча прищурив глаза, Морана нырнула за темную нишу, откуда открывался вид на весь ресторан, и остановилась

в тени, позволяя глазам блуждать по месту и, что более важно, по людям.

Нигде.

Его нигде не было.

Громкий выдох покинул ее, когда ее напряженное тело расслабилось.

А потом ее сердце остановилось.

Он был здесь. Прямо там.

Он шёл, а не прогуливался, он шёл, будто он владел рестораном, словно ему принадлежала каждая унция воздуха в этой комнате, как будто он велел всем молча сидеть. Небольшая часть Мораны не могла не восхищаться этой смертоносной, могущественной грацией. Большая часть ее не могла не насторожить ее защиту.

Он сел, прямо рядом с Данте.

И его взгляд упал прямо на нее, будто он все время точно знал, где она пряталась в нише.

Морана не отвела взгляд. Не в этот раз.

Она не испугалась. Не из-за того, что эта интенсивность была полностью направлена прямо на нее, ни из-за того, что ее сердце продолжало биться так громко, что она была уверена, что все могли услышать, ни из-за того, как Данте и двое других мужчин проследили за его взглядом и посмотрели на неё. Морана не пожалела на них взгляда, не отрывала взгляда, не отступала, не желала признать поражение. Она даже не моргнула.

Выпрямив спину, не сводя взглядов друг с друга, она тихо вернулась к своему столу, осознавая, как его глаза смотрели на нее, а ее глаза — на его при каждом шаге, осознавая, как ее кровь стучит в ушах. Звуки ресторана сменились лишь отдаленным гудением, когда он откинулся на спинку стула, будто имел чертово право даже взглянуть в ее сторону, не говоря уже о взгляде.

Это вторжение. Она ответила тем же, когда села.

Она чувствовала, как его руки держат ее в плену этого взгляда. В этом взгляде она чувствовала, как его твердое тело прижимается к ее. В этом взгляде она почувствовала холодность преднамеренных угроз.

Ее грудь почти вздымалась. Она контролировала это.

Капля пота скатилась по ее спине, охлаждая прохладный воздух и заставляя небольшую дрожь пробегать по ее телу. Дрожь, которую он, по-видимому, заметил с трех столов ниже, потому что в тот момент, когда она задрожала, его глаза вспыхнули чем-то, что она не могла определить, чем-то, что не было триумфом, чем-то, что не было злорадством. Она никогда раньше не видела, чтобы что-то было направлено прямо на нее с такой интенсивностью.