Хищник
Шрифт:
Он ударил ее еще раз, и она застонала. Ее ноги дернулись под мятым зеленым платьем, этим мертвым драконом, обвившим ее тело.
– Я не слышу мальчиков, – безжизненным голосом произнесла она. Похоже, она растеряла весь свой пыл.
– Проси прошения.
– Я тебя прощаю, – прошептала она, глядя на него широко раскрытыми блестящими глазами.
Подняв ружье, он прицелился ей в голову. Она равнодушно смотрела на дуло, словно ей было уже все равно. Это привело его в возбуждение.
– Можешь сколько угодно повторять, что
Бесшумно двигаясь в темноте, он отошел от нее и встал в дверном проеме, глядя на свою жертву. Поверженный зеленый дракон слегка шевелился под дуновением теплого ветерка, проникавшего в комнату через разбитое окно. Оно выходило на запад, и в лучах заходящего солнца зеленый дракон светился, как драгоценный изумруд. Но сейчас было темно, дракон казался черной безжизненной тряпкой, брошенной на пол. Он был мертв и безобразен, и все это по ее вине.
Свин посмотрел на ее бледное рыхлое тело, покрытое сыпью и следами укусов насекомых. Его зловонный запах чувствовался даже в коридоре. Когда она двигалась, мертвый зеленый дракон тоже слегка шевелился. Его приводила в ярость мысль, что плененный им дракон оказался лишь оболочкой для ее тела. Он обманулся. И все по ее вине. Это она все так подстроила. Во всем виновата она.
– Проси прощения!
– Я тебя прощаю.
Она по-прежнему смотрела на него широко раскрытыми блестящими глазами.
– Ты, наверно, догадываешься, что сейчас произойдет? – спросил он.
Она чуть шевельнула губами.
– Или не догадываешься?
Он смотрел на это жалкое, отвратительное существо, распростертое на грязном матрасе, и чувствовал в груди холод, спокойный равнодушный холод, словно все его чувства умерли, как этот зеленый дракон.
– Думаю, что не догадываешься.
Он взвел курок, и его щелчок гулко разнесся полому.
– Вставай, – скомандовал он.
– Я тебя прощаю, – беззвучно произнесла она, не спуская с него подернутых слезами глаз.
Услышав, как хлопнула входная дверь, Свин удивленно отступил в коридор.
– Ты здесь? – крикнул он в темноту.
Опустив ружье, он пошел в переднюю часть дома. Сердце у него учащенно забилось. Он не ожидал, что она сегодня придет.
– Я же не велела тебе этого делать, – послышался ее голос, голос Бога. – Ты должен делать только то, что я тебе велю.
Через секунду она материализовалась, и ее темный силуэт подплыл к нему в темноте. Такая красивая и всемогущая. Он любил ее и уже не мог без нее обойтись.
– Чем ты здесь занимаешься? – спросила она.
– Она до сих пор не попросила прошения.
– Еще не время. Ты не забыл принести краску?
– Она в машине. Осталась там с прошлого раза.
– Принеси. Надо сначала все подготовить. А ты теряешь голову и творишь неведомо что. Ты же знаешь,
Она подплыла ближе. Коэффициент умственного развития у нее не меньше ста пятидесяти.
– У нас осталось мало времени, – заметил Свин.
– Ну что бы ты делал без меня? Не огорчай меня больше.
Глава 42
Доктор Селф сидела за письменным столом, ее взгляд скользил по поверхности бассейна. В среду утром она приезжала на студию для подготовки к выступлению. Сейчас она говорила по телефону, и, если бы ее не поджимало время, разговор этот доставил бы ей величайшее наслаждение – по причинам, о которых она предпочла бы умолчать.
– Не могу сказать вам точно, – решительно произнесла она.
– Нет никаких сомнений, что это вы прописали Дэвиду Лаку риталин гидрохлорид.
Доктор Селф невольно вспомнила Марино и все, что он говорил о Скарпетте. Но ее не так-то просто обескуражить. Сейчас она чувствовала неоспоримое превосходство над этой женщиной, которую видела лишь однажды, но слухи о которой доходили до нее постоянно.
– По десять миллиграммов три раза в день, – настаивала Скарпетта.
Голос у нее был усталый и какой-то подавленный. Возможно, она нуждалась в помощи доктора Селф, которую, кажется, та уже предлагала ей, когда в июне они встретились на обеде, устроенном академией в честь прославленной докторши.
– Успешные профессионалки с высоким уровнем мотивации, такие, как мы с вами, не должны забывать о своем эмоциональном климате, – сказала она Скарпетте – они столкнулись в дамской комнате.
– Спасибо за ваши лекции. У наших студентов они пользуются большим успехом, – ответила тогда Скарпетта.
Доктор Селф видела ее насквозь. Такие, как эта дамочка, всегда избегают психоанализа или всего того, что может выявить их скрытую уязвимость.
– Уверена, что они будут для них полезны, – продолжала Скарпетта, столь тщательно намыливая руки, словно готовилась к операции. – Мы рады, что вы нашли время посетить нашу академию.
– На самом деле вы этого не думаете, – заявила ей в лоб доктор Селф. – Большинство моих коллег в медицинском мире свысока смотрят на частнопрактикующих врачей, ведущих передачи на радио и телевидении. Но они попросту нам завидуют. Мне кажется, добрая половина тех, кто меня критикует, душу бы продали дьяволу, только чтобы оказаться в эфире.
– Вероятно, вы правы, – согласилась Скарпетта, вытирая руки.
Это замечание можно было толковать по-разному: доктор Селф могла быть права в том, что большинство медиков смотрят на нее свысока; или в том, что критикуют ее из зависти; или в том, что все это ей только кажется, а на самом деле никто ей не завидует. Потом она много раз возвращалась к этому замечанию, но так и не смогла понять, что оно означало и не содержалось ли тем хитро завуалированного оскорбления.