Хищник
Шрифт:
Сглотнув, она сделала глубокий вдох.
– Останови машину, пожалуйста.
Амара покосилась на нее.
– Почему?
Морана подняла брови.
– Потому что это моя машина, и я сама ее поведу.
– Тебя только что опоили, – резонно заметила Амара.
– Со мной уже все нормально, и ехать осталось всего несколько километров, – ответила Морана.
Амара сбавила скорость, но не остановилась, и Морана почувствовала исходящую от нее нерешительность.
– Останови машину, – потребовала она снова, на сей раз более твердо.
Амара закусила
– Спасибо, – искренне поблагодарила она, – за то, что позаботилась обо мне, когда я была уязвима. Я не забуду твою доброту.
Амара улыбнулась в ответ и отстегнула ремень безопасности.
– Я знаю, каково быть женщиной, в одиночку очутившейся на территории врага, и никому такого не пожелаю. Не благодари меня. Просто однажды сделай то же самое ради меня, если понадобится.
Морана кивнула, и на мгновение между ними промелькнуло понимание. В другой жизни, в другом мире они вполне могли бы подружиться.
Но сейчас не другая жизнь, не другой мир.
Вот ее реальность.
И ее реальность – одиночество.
Поэтому Морана вышла из машины, встала под бледным светом луны и прохладным ветром, ласкающим кожу, и проверила собственное равновесие на неустойчивых каблуках. Если не считать легкой нерасторопности, похоже, с ней все было хорошо. Морана пошла к водительской двери, и следовавший за ними автомобиль остановился в нескольких метрах позади.
Морана кивнула Амаре, когда та вышла из машины и повернулась к внедорожнику.
– Береги себя, Морана, – произнесла она тихим голосом, и у Мораны снова сжалось сердце от того, почему он стал таким тихим.
– Надеюсь, мы еще встретимся при более благоприятных обстоятельствах.
– Я тоже, – прошептала Морана, глядя вслед женщине в сверкающем серебристом платье, которая ушла к черному внедорожнику.
Даже не взглянув на его тонированные окна, Морана села в свою машину, пристегнула ремень безопасности и поправила зеркало заднего вида. Она увидела, как Амара села на заднее сиденье черного автомобиля, наблюдала, как он выехал на дорогу, развернулся и уехал в ночь.
Вот и ясно, что ехал он вовсе не за ней.
Он ехал за Амарой.
Морана устроилась в кресле и схватилась за руль, не включая зажигание, а просто размышляя. Ей нужно было подумать. Подышать. В одиночестве.
Значит, кто-то в клубе подсыпал ей наркотики, что было, в общем-то, неудивительно, учитывая, кто она такая и где оказалась. Ей следовало быть более осторожной. Она допустила ошибку и могла из-за нее умереть. Но не умерла. Тристан Кейн уволок ее в VIP-зону вместе с единственной женщиной, которая проявила к ней доброту. И он наверняка знал об этом. Морана не знала, но он точно должен был знать. А потом он, по словам Амары, вернулся в бар, чтобы разобраться с барменом. И когда ситуация накалилась,
Почему?
Ярость Мораны ни капельки не стихла. Однако усилилось замешательство. Тристан Кейн ненавидел ее, в этом она не сомневалась. Неизвестно почему, но он искренне, решительно ее ненавидел.
Он мог оставить ее с Амарой. Он позвонил Данте и сам ему об этом сказал. Но не оставил. И Морана не могла понять причину. Люди совершают такие поступки по доброте, а Морана ни за что на свете не связала бы это слово с Тристаном Кейном, по крайней мере, в отношении нее. Это не было проявлением доброты его сердца.
«Думаешь, у меня есть сердце?»
Тогда почему? Зачем ему вытаскивать ее оттуда? Из-за того, что она находилась на их территории? Или из-за все той же старой песни под названием «мы не хотим развязать войну»? Из-за… Она не смогла придумать разумного объяснения. Морана не ожидала, что он будет вести себя как полный придурок, во всяком случае, не до такой степени, но именно так он себя и повел, оставив ее одну, беззащитную, с незнакомой ей женщиной, пускай сам ее и знал.
Почему она так думала? Она не его ответственность! За Морану вообще никто не нес ответственность, кроме нее самой. Она совершила ошибку и должна уже быть мертва, но вместо этого ощущала странную тяжесть внутри потому, что этот мужчина ровным счетом ничего ей не должен.
Но ее любопытство и еще какое-то неясное чувство не унималось, не давало отпустить ситуацию. Морана хотела знать причину его поступков, которую он никогда не станет (да и не должен) ей называть и которую она никак не могла разгадать сама. И это было крайне неприятно. Она всегда хорошо разбиралась в людях, а он оказался единственным человеком, кого она не могла понять. Совсем.
Приближающийся шум двигателя вырвал ее из размышлений.
Морана посмотрела в зеркало заднего вида и увидела подъезжающий автомобиль. Большую машину, которая становилась все ближе и ближе.
Внедорожник.
Сердце замерло, а потом пустилось вскачь. Она с опаской наблюдала, как автомобиль остановился в нескольких метрах позади нее, двигатель стих.
Сердцебиение стало беспорядочным, ладони вспотели, пока Морана ждала, что будет дальше.
Где-то в кронах деревьев ворковала ночная птица, чье пение звучало громко и заунывно среди необъятных просторов. Луна продолжала светить и заливать всю территорию своим светом. Пульс Мораны трепетал, словно крылья отчаянной птицы.
Что за чертовщина?
Не сводя глаз с зеркала заднего вида и мысленно отметив, что нужно сделать тонировку стекол, Морана начала считать вдохи в попытке замедлить пульс. С таким сердечным ритмом она схватит инфаркт.
Один вдох.
Два вдоха.
Три.
Ничего не произошло. Дверь так и не открылась. Фары не включились. Ее взгляд ни на миг не отрывался от зеркала заднего вида.
А затем вслед за беспрестанным страхом ей на ум пришла еще одна мысль.
А он ли вообще сидел в этой машине?