Хищники
Шрифт:
В кулаке лейтенанта отдался хруст.
Харрисона развернуло вокруг собственной оси, а Фревен крепко встал на ноги, не сводя с него глаз. Кол выпрямился и, держась за щеку, уставился на Фревена. Он хотел что-то сказать, но ему мешала боль. Тогда Харрисон выбросил вперед свой кулак, метя в печень офицера ВП, но тому удалось, уклоняясь, перехватить его руку и заломить ее, заставив нападавшего подчиниться движению этого захвата. Харрисона бросило на ящики, которые снова зашатались. Солдат закричал.
Несколько человек тут же бросились на помощь своему товарищу.
Элиот Монро с пистолетом в руке выступил вперед, преграждая ему дорогу.
— Сейчас же успокоиться, парни! — скомандовал он.
Но солдаты продолжали надвигаться, и он добавил:
— Я буду стрелять, я имею на это право, одумайтесь.
И, словно оправдывая свою репутацию страшного в гневе человека, он оскалил зубы и выстрелил два раза под ноги солдатам, слегка задев одного из них. Свора остановилась.
Фревен повалил Харрисона на землю и, став коленом ему на лопатки, заломил ему руки за спину, чтобы надеть наручники.
Капитан Моррис вскочил на ящик и заорал:
— Прекратите сейчас же! Пусть Кол пойдет с ВП, они начнут расследование, и скоро все выяснится! Я уверен, что Кол скоро вернется, это ошибка. А сейчас все возвращаются к своим делам. Это приказ!
Послышались вялые протесты. Но все отошли, цедя сквозь зубы ругательства. Бейкер взял за руку Харрисона и заставил его идти впереди себя, Фревен, захватив снаряжение арестованного, пошел следом, а замыкал группу Монро с пистолетом в руке, оглядывавшийся по сторонам.
Команда ВП пришла в свой лагерь. Арестованного отвели в палатку, в центре которой находился бетонный блок с вделанным в него металлическим кольцом, служившим для крепления маскировочного тента. В кольцо продели в цепь, замкнув ее на наручниках Харрисона.
Фревен поручил Филу Конраду, старожилу их группы, провести первый допрос. Харрисон был слишком сильно настроен против лейтенанта, чтобы тот смог вытянуть из него хоть одно слово. Длившиеся три часа попытки разговорить его не дали никаких результатов. Харрисон просто обезумел от гнева. У него сильно опухла челюсть, может быть, была сломана кость, но он не жаловался. Никто не предложил позвать врача, все были слишком озабочены страшным содержимом его ящика и рассказом лейтенанта о зверской расправе, учиненной над Фергюсом Росдейлом. Если Харрисон был виновен, он заслуживал того, чтобы немного помучиться. Если же этот мерзкий тип не виноват, тогда это послужит ему хорошим уроком.
За это время Фревен осмотрел личные вещи Кола, но ничего не обнаружил, кроме военного фонарика стандартной модели, такого же, какой убийца оставил на месте второго преступления.
Харрисон молчал. Иногда, правда, выплевывал оскорбления. Когда ему сообщили, в чем его обвиняют, показалось даже, что он удивился; Харрисон несколько раз повторил, что он с большим удовольствием «укокошил бы какого-нибудь подонка, но, конечно, не своего товарища. Для этого есть негодяи из ВП, которые готовы всех подряд в нашем лагере пачкать дерьмом».
Ранним
Первые слова начальника штаба прозвучали вполне однозначно:
— Крэг, ты должен немедленно освободить Кола Харрисона.
19
Фревен был ошеломлен.
Тоддворс держал в пальцах потухший окурок сигариллы и поглаживал свой седоватый ус. Он порылся в своем письменном столе, достал зажигалку и снова зажег сигариллу.
— Этой ночью Харрисон будет спать во взводной палатке вместе с сослуживцами, и тогда весь взвод успокоится, — сказал он, выдыхая облако плотного дыма. — Рота Рейвен в тревоге, через сорок восемь часов она пойдет в бой, мы еще не заняли все намеченные позиции и продвигаемся не так быстро, как следовало бы. Нам нужны все люди, и необходимо их доверие к нам.
— Но вполне вероятно, что Харрисон убийца.
— Нет, все не так, как ты говоришь. Капитан Моррис только что принес мне рапорт, который он написал сегодня после обеда. Он собрал свидетельства трех человек, которые могут доказать, что Харрисон был с ними последнюю ночь, а двое других утверждают, что они были с ним в предыдущую ночь. У Харрисона есть алиби на время обоих убийств.
— Это вздор! Они поддерживают друг друга, и ничего другого, солдаты выдумали алиби, чтобы выгородить его, это ничего не доказывает. Вы прочитали мои выводы? Вы знаете, что нашли в его вещах?
— Конечно, это ужасно, но эту голову мог подложить настоящий убийца, чтобы обвинили Харрисона.
— Возможно. Но пока это не доказано, подозреваемый — он. Я должен допросить его. Это связано с большим риском…
— Лейтенант! Ты освободишь Харрисона сегодня вечером, и точка. И так как это дело надо продолжать, я дам тебе нужное направление расследования! Ты задумывался, кому нужны эти отвратительные убийства? Конечно же, врагу! Вот в этом направлении и надо искать! Среди наших солдат есть предатель! Это фанатичный шпион, именно его ты и должен искать, а не одного из наших людей, который неожиданно потерял рассудок. Один предатель может посеять панику и подорвать моральный дух. Проверь, у кого есть родственники за границей или кто в последнее время совершил поездку в одну из стран, с которыми мы воюем. Вот то, что тебе надо делать.
Фревен опустил голову. Он не верил своим ушам.
— Вот самое важное, что я хотел тебе посоветовать в отношении твоего расследования! — заключил Тоддворс.
— Колин, все это ужасное лицемерие. Кто оказывает на тебя давление? Главный штаб? Они не хотят бунта во время наступления? Они боятся дезертирства, мятежа?
— Ты освободишь Харрисона сегодня вечером, и это все.
Глаза начальника штаба сузились, точно он давал понять Фревену о неизбежных последствиях в случае его неподчинения.