Хищные птицы
Шрифт:
— Мы должны сорвать с них личину благочестия, показать, что они не кто иные, как волки, нарядившиеся в овечьи шкуры. Надо открыть глаза всем равнодушным и благодушествующим. Еще Джефферсон сказал, что на каждое плохое правительство нужна одна хорошая газета. В трудные времена такая газета становится единственным оплотом правды и справедливости. — В глазах Магата зажглись злые огоньки. — Даже Наполеон опасался боевой газеты больше, чем тысячи штыков. Ведь одна-единственная передовица способна нанести урон более значительный, чем разрушения от разрыва фугасной бомбы.
— Да, но при этом не следует забывать, что наша задача не только сокрушить и изобличить всех и вся. Мы обязаны поддерживать все передовое, содействовать прогрессу. Этим и отличается, по-моему,
Снова зазвонил телефон. Андрес узнал голос Санти.
— Что нового? Она умерла… Спасибо, что быстро позвонил. Пока.
Посыльный принес Андресу последний пресс-релиз с фотографией и подписью.
— Вот это как нельзя более кстати, — обрадовался Андрес. — Взгляни-ка, Магат. «Мисс Филиппины» довоенного времени, а ныне госпожа Гордо, супруга банкира, по случаю своего дня рождения устраивает в отеле «Манила» прием на тысячу человек. Надо, чтобы наш фотограф снял ее в разгар празднества…
— Дадим этот материал на первой полосе — «Банкет на тысячу персон». А рядом вот это — «Трое умерли от голода». И портрет несчастной женщины, убившей себя и детей.
— Нет, вы только подумайте! — кричал на ходу Иман, словно ураган, ворвавшийся в кабинет Андреса.
— В чем дело, Иман?
— Оба члена кабинета подали в суд на председателя следственной комиссии. Обвиняют его в клевете и утверждают, что собственность, которую они получили в качестве взятки, якобы приобретена их женами. И даже представили суду фотокопии купчих.
— Этого и следовало ожидать, — спокойно ответил Андрес. — А что мадам Икс?
— По совету адвоката отказывается что-либо говорить.
— Тоже естественно.
Опять зазвонил телефон. Мадам Икс словно подслушав происходивший в кабинете разговор, предупреждала: если упомянут ее имя, газету привлекут к ответственности за клевету.
— Ну а если мы просто сообщим в газете о вашем звонке и о вашей угрозе или…
Но тут на другом конце провода зазвучал голос адвоката мадам Икс:
— Об этом вам тоже лучше не упоминать…
— Господин мой, — в голосе Андреса послышался металл, — запомните раз и навсегда, что газета «Кампилан» — независимый орган и никто не смеет ей указывать, что печатать, а что нет…
— Ну смотрите, вам виднее, — не то примирительным, не то безразличным тоном сказал адвокат.
Андрес положил телефонную трубку, и Магат пригласил его в свой редакторский кабинет обсудить передовую статью. Закурив, Андрес погрузился в чтение.
«Пятьдесят лет тому назад, 30 октября 1908 года в газете „Эль Ренасимьенто“ появилась редакционная статья под заголовком „Хищные птицы“. Видный американский чиновник из колониальной администрации обвинил газету в клевете и подал на нее в суд. Этот американец оказался замешанным в грандиозном скандале, разразившемся в те дни на Филиппинах. Но суд поддержал иск американца. Газета была закрыта, и все имущество конфисковано. Но редакционную статью вытравить из памяти людей не удалось. И каждый раз, когда мы сталкиваемся с угнетением, насилием, несправедливостью, нам на память приходит эта статья».
— Я слышал об этой статье, но до сих пор все как-то не удавалось ее прочесть, — сказал Андрес, окончив чтение.
— Прошло полвека, но все, о чем рассказывается в ней, можно наблюдать и сейчас. Только хищники стали еще прожорливее.
— Совершенно верно, — согласился Андрес и принялся за чтение той давнишней передовицы, которую они решили поместить в газете в связи с последним скандалом.
В этом мире одни рождаются для того, чтобы есть, другие — чтобы служить для них пищей.
Есть люди, подобные чудовищным хищникам. Один такой субъект забрался высоко в горы Бенгета якобы для того, чтобы изучить племя игоротов.
В действительности же этот хищник присвоил собранное игоротами золото, ссылаясь на законы, которые в каждом случае толковал так, как это ему было удобно. Он наживался на непригодном
Этот хищник через подставных лиц скупил по дешевке у трусливых отцов одного города свободные земли, чтобы впоследствии нажить баснословные капиталы на поте и крови филиппинского народа.
Иноземный хищник в образе и подобии человека, стервятник, алчущий чужой плоти, не брезгающий и падалью, напустивший на себя вид всеведущего мудреца, словно вампир пил каплю за каплей кровь своих жертв.
Ныне подобные ему многочисленные хищники торжествуют победу, и пока никто не может остановить их зловещего полета. Одни слишком слабы, чтобы вступить с ними в единоборство, другие поглощены собственными делами, третьи вошли в долю с хищниками и предали родной народ.
Вновь встают в памяти бессмертные слова: «Взвешено, сосчитано, разделено» [58] .
Нет сомнения в том, что наступит день — он не может не наступить, — когда всех этих хищников, пока еще могущественных, покарает рука угнетенного человека, когда восторжествует попранная справедливость.
58
«Взвешено, сосчитано, разделено» — эти слова, предвещавшие падение древнего Вавилона, якобы были начертаны невидимой рукой на городской стене во время пира вавилонского царя Балтасара (Библия).
— Вот это действительно передовица, — восхищенно произнес Андрес, дочитав последние строки.
— Это будет удар нашего «Кампилана» по врагу, — ответил ему Магат.
Глава двадцать девятая
Несколько дней спустя все газеты сообщили о готовящемся в Конгрессе обсуждении законопроекта о «филиппинизации» розничной торговли. Этот законопроект в первую очередь касался владельцев мелких лавок. В день его обсуждения перед зданием филиппинского Капитолия собралась огромная толпа народа.
Заседание было назначено на девять часов утра. Пробило одиннадцать, а большинство мест в зале сената все еще пустовало. Зато галереи для публики оказались заполнены до отказа. В первых рядах сидели мелкие торговцы, больше всего заинтересованные в принятии нового билля. Хотя все газеты без устали кричали о том, что билль будет поддержан единогласно, все же сердца многих замирали от страха: «А что, как осечка?» Ходили упорные слухи, будто иностранцы — владельцы крупных торговых фирм и Магазинов на архипелаге истратили не один миллион песо, чтобы провалить новый законопроект.
На галерее собралась самая разношерстная публика: были тут и безработные, и просители, пришедшие в надежде повидать своего конгрессмена или сенатора, были студенты манильских колледжей, будущие юристы, и просто любопытные.
Истомившиеся ожиданием зрители разбирали по косточкам отцов-законодателей, критически оценивая каждого из немногочисленных сенаторов, прибывших на заседание точно к назначенному времени. Каждый раз, — как открывалась дверь и в зал заседаний сената входил очередной депутат, на галерее шепот перерастал в неясный гул, прорывавший пелену табачного дыма, плававшего над головами зрителей. От одного к другому разносились подробности политической деятельности и частной жизни каждого из законодателей.
Вот в зал вошел, поигрывая тростью, франтоватый господин средних лет в смокинге с розой в петлице. «Сенатор Эстрельядо», — пронесся по галерее громкий шепот.
— Смотрите, какой красавчик! И вид серьезный. Даром что завзятый бездельник. А ведь он здесь попросту просиживает место. Никогда не выступает, ему лень даже оторвать одно место от стула. Разве что «да-да» говорит, когда голосует. Зато на выборах ему всегда везет — фаворит публики.
— Как же это ему удается? — заинтересовался кто-то из новичков.