Hitman: Враг внутри
Шрифт:
Он не собирался брать с собой сильверболлеры или вальтер. Свою обычную одежду он так же не брал, так как Скапарелли она не подошла. Агент взял самое необходимое, упаковал все в свой чемодан и вышел из отеля через запасной выход.
Через десять минут он позвонил из телефона-автомата и дождался неизменного ответа. Он прервал оператора.
— Это 47ой. Пожалуйста, отправьте кого-нибудь забрать мой багаж. Ах, да. Еще одна вещь: передайте тому, кого отправите, пусть не трогает замки. Иначе от него не останется и мокрого места.
Оператор пытался что-то возразить,
Глава 17
ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ
Обстановка внутри тюрьмы Санте, четырнадцатого административного округа Парижа, являла собой подлинный ад. Грязные камеры, оглушительный шум, повсеместное использование наркотиков, постоянные инфекции и вполне будничное насилие; способ избежать всего этого был один — совершить самоубийство. К нему заключенные в основном и прибегали.
Безусловно, Санте была очень опасным местом для простого человека, но только не для Луиса Легарда, который, будучи руководителя Puissance Treize, располагал всеми привилегиями о которых только могли мечтать его сокамерники — у него была личная охрана, специально приготовленная еда и множество других благ.
Однако, вне зависимости от всех удобств, меньше всего Легард хотел быть именно в этой тюрьме. Ковыляя вслед за своим телохранителем на костылях, которыми он вынужден был пользоваться после покушения, Легард отнюдь не чувствовал себя счастливчиком. Несмотря на более чем два миллиона евро, потраченных на юристов, взятки и апелляции, он понимал, в насколько глубокую дыру его засунуло французское правительство. Не за убийства, неоднократно им совершенные, а за уклонение от уплаты налогов. Преступление одновременно прозаичное и нелепое.
Тюремные заключенные и охранники, казалось, просто растаяли, когда глава Puissance Treize вместе со своими сопроводителями свернул в главный коридор и направился к контрольно-пропускному пункту, где его должны были обыскать, прежде чем он смог бы войти в комнату для визитов, находившуюся позади. Проверки не мог избежать даже Легард, хотя обычно высокомерные охранники были осторожны и пытались не разозлить преступника, зная что произойдет, если это случится.
На самом деле, не прошло и года, как один из новичков охранной службы обратился к Легарду как „гадкий калека“. Его жена и дети были таинственно убиты через три дня. До сих пор никого не арестовали, но послание было ясным, и с тех пор с Легардом обращались весьма деликатно.
Когда его проверили, он прошел через просторную комнату к ряду узких кабинок, в которых заключенные могли разговаривать с посетителями через тонкий мутноватый плексиглас. Охрана, за небольшую доплату, регулировала поток заключенных, стараясь посадить Легарда в кабинку между двумя пустующими; казалось бы столь незначительная привилегия позволяла защитить приватность разговора, а это было очень важно для калеки.
Посещения Легарда всякий раз наводили ужас на Пьера Дуэя. Во-первых, обстановка была неприятной, а во-вторых, заместитель постоянно требовал побольше свежих фруктов, новых пересмотров дел и лучшего медицинского
Заместитель Директора всегда был маленького роста, но сильно потеряв в весе после последнего покушения на свою жизнь, теперь был еще больше похож на подростка. У него были густые светлые волосы, вытянутое лицо и узенькие губы, казавшиеся пятном застывшей грязи. Хромированная металлическая решетка была установлена на плексигласовое стекло-перегородку, но, учитывая как шумно было вокруг, собеседники вынуждены были наклониться ближе, чтобы услышать друг друга, и чтобы никто больше не смог услышать их разговор.
— Доброе утро, сэр, — вежливо начал Дуэй. — Как вы?
— Черт, а ты как думаешь? — грубо ответил Легард. — Как в дерьме! Когда ты меня уже вытащишь из этой дыры?
— Скоро, — успокаивающе обещал Дуэй. — Очень скоро.
— То же самое ты говорил на последней встрече, — с досадой пожаловался старик. — Но я, черт тебя подери, все еще здесь!
— Нужно время, — ответил Дуэй. — Бюрократия работает медленно. Юристы сказали, что через четыре месяца, максимум шесть, наши прошения о пересмотре дела будут приняты. Когда мы выясним, какой судья и прокурор будут назначены на рассмотрение, мы убедим изменить приговор. Пока мы просто не знаем, с кем именно мы будем работать.
Все, что сказал Дуэй, было правдой, и Легард понимал это. Однако криминальный босс был слишком мнителен.
— Это ты так говоришь, Пьер… Ты так говоришь. Но я не дурак! Чем дольше я заперт в тюрьме — тем дольше ты остаешься за главного в Puissance Treize.
Дуэй уже много раз выслушивал похожие фразы и заранее был готов к ним.
— Я отнюдь не руковожу там делами, сэр. Вы это делаете. Все, что делаю я — передаю ваши распоряжения остальным. У вас ведь есть другие источники информации помимо меня, вы прекрасно знаете, что я продолжаю верно служить вам.
— Доходы хорошие, — недовольно заметил Легард. — Что там насчет „Плана Синон“?»
Синон был греческим шпионом, который, согласно легенде, убедил троянцев открыть ворота и впустить деревянную лошадь в Трою.
— Все идет отлично, — ответил Дуэй. — Мы перечисляем огромные суммы денег на счета самых верных Агентству людей, так мы сможем отвести подозрение от нашего человека. Он продолжает поставлять нам информацию. Часть её, правда, использовать не получится, иначе мы можем потерять источник.
— Ясно. Что с 47ым? Вы уже добрались до него? — спросил Легард.
Было это правдой или нет, но Легард верил, что это таинственный Агент 47 выпустил пулю, которая теперь сделала его калекой. Это была единственная причина, по которой была приготовлена ловушка для тайного агента на самой ранней стадии «Плана Синон».
— Почти, сэр, — покорно ответил Дуэй. — Если представится удобный случай, мы убьем его.
Некогда бледное лицо Легарда тут же налилось багровым цветом, глаза загорелись, а когда он заговорил, с его губ полетел слюна.