Хитники
Шрифт:
– А вытереться-то можно? – жалобным голосом спросил Федул, – холодно ведь! И липко. Мне бы под тёплый душик, типа обмыться, и чашечку горячего кофе заодно.
– Работай, – отрезала лошадка. – Сделаешь дело – будет тебе и душ, и кофе с какао, всё будет. Вместе с моей искренней благодарностью.
– Эхма! – Обозлённый гном сорвал с себя мокрую рубаху, скомкал и с размаху шмякнул ею об пол: от удара вокруг рубашки расплылась мелкая лужица.
– Можно и так, – согласилась Лина, с усмешкой наблюдая за бунтарём. – Быстрее обсохнешь – быстрее согреешься.
– Федул, друже, не кипятись, – мудро посоветовал бабай. – Дама права, не до пьянства сейчас… Ну-ка, давай
– Чур, в ресторан с цыганами мы не пойдём, – враз успокаиваясь, предупредил гном. – На верхнем этаже столько еды и выпивки, что на неделю загула хватит. Ещё и две спальни имеются, но на лошадей они не рассчитаны, – мстительно уточнил Федул; Лина в ответ лишь насмешливо фыркнула.
– Давай, эльф, приступай. – Модест поставил гнома на игральный столик. Федул, для удобства сев по-турецки, оказался вровень со Снюссером: в затруднении уставившись на чародея, гном стал нерешительно примеряться дубинкой то к одному, то к другому его плечу.
– В чём дело? – насторожилась лошадка. – Учти – бить деда не смей, касайся до него жезлом почтительно и аккуратно.
– Сам знаю, – огрызнулся гном. – Что я тебе, костолом какой-нибудь?… Тут вот какая загогулина вырисовывается: сказано ведь было «Семью семь раз прикоснуться жезлом к плечам поочерёдно», а с какого именно начинать-то? А ну как не с того плеча затеюсь и опаньки, нарушится верная последовательность – тогда просыпательное колдовство не сработает, дед Снюссер не очнётся и мы не сможем оживить Хитника. Что само по себе повлечёт кучу жутких неприятностей, вплоть до уничтожения вселенной. Я так думаю.
– Начинай с левого! – металлическим голосом рявкнула Лина.
– Как скажешь, – кротко сказал Федул и легонько стукнул деда Панкрата по указанному плечу. Одновременно с тем Глеб и бабай, глядя на первую страницу телефонного справочника, распевно завели немузыкальными голосами:
– Анечкин Павел Иванович, номер один сорок семь тридцать пять! Апаскин Валерий Вадимович, номер один тридцать шесть сорок три! Бутыркин Игнатий Семёнович, номер четыре один ноль семь два!… – получалось у них слаженно, но уж слишком уныло и монотонно: на пятой странице справочника у лошадки стали закрываться глаза, а на восьмой она заснула, положив морду на спинку дивана. И даже тихонько захрапела.
Гном, с насмешкой глянув на спящую Лину – эге, скапустилась коняка, а гонору-то было, гонору! – продолжил неторопливо постукивать Снюссера по плечам жезлом всевластия. При каждом касании с бывшей милицейской палки мельчайшими хлопьями осыпалась волшебная краска: жезл всё больше и больше покрывался уродливыми чёрными пятнами. Вернее, возвращался к своему прежнему, до покрасочному состоянию. Превращался в обычную прорезиненную дубинку.
– …Ященко Виктор Потапович, номер шестьсот двадцать пять тридцать три! – вразнобой, заплетающимися языками закончили читать Глеб и Модест.
– Готово, отстрелялись, – осипшим голосом доложил Федулу парень. – А у тебя как дела?
– Сорок девять, – гном в последний раз прикоснулся к плечу Снюссера сплошь чёрной дубинкой, вытер со лба пот. – Теперь, понимаешь, остаётся только одно – ждать результата. Эй, боевой конь пехоты, а сейчас можно сходить за шампанским? – Лошадка вздрогнула, открыла глаза и подняла морду со спинки дивана: выглядела Лина несколько сконфуженной.
– Уже? – зевнув, спросила она. – Ох, усыпили вы меня, гипнотизёры самодельные, небось всё интересное проспала… Погоди ты со своим шампанским! Надо сначала убедиться,
Снюссер, сильно закашлявшись, принялся тереть глаза ладонями. Трое лекарей и фея Мелина, замерев, глядели на очнувшегося мага: в том, что целительная ворожба удалась, сомневаться не приходилось.
– Ага, – удовлетворённо произнёс Федул, – дело-таки сделано! Пациент явно живее всех живых… Типа, смело товарищи в ногу, наш паровоз вперёд лети, взвейтесь кострами синие ночи, и так далее, и тому подобное, не менее жизнеутверждающее. В общем, как я понимаю, надобность в моём присутствии уже отпала, да? Тогда я пошёл. – Оставив на столе перевязь с отработанной дубинкой, гном спрыгнул со столика, подтянул сырые шорты и с независимым видом направился к лестнице – восполнять уничтоженный Линой запас шампанского. Или не шампанского, смотря что найдётся в баре на втором этаже.
Дед Панкрат, щурясь, оглядел присутствующих затуманенным взором.
– Где я? – шёпотом спросил он. – Что со мной случилось?
– Дедушка, ты только не волнуйся, – подалась к Снюссеру лошадка, – всё нормально, ты теперь здоров. Совсем-совсем здоров!
– Лина, внученька, а разве я болел? – нахмурился чародей. – Мм… и впрямь что-то эдакое вспоминается… о, действительно! Ты, девочка, не поверишь, где я был, – дед Панкрат удручённо покачал головой. – Между жизнью и смертью, между тем и этим миром. Ни туда, ни сюда, ужас, просто ужас! Эх, знала бы ты, каких я там страшных вещей нагляделся, врагу не пожелаешь… А, главное, я ведь полностью осознавал себя, понимал, как и почему оказался в том пограничном месте, и даже знал, каким образом вернуть мою душу в тело. Но самостоятельно ничего сделать не мог… Бородатая обезьяна! – вдруг подскочил на диване Снюссер, с тревогой оглядываясь по сторонам, – где она?!
– Какая ещё обезьяна? – не поняла лошадка.
– Чёрт её знает, – раздражённо ответил волшебник, – то ли шимпанзе, то ли гиббон-переросток, поди разбери в моём состоянии. Помню только как она хватала меня за грудки, била по лицу лапами и орала мерзким голосом что-то вроде: «Как тебя излечить?» Кажется, я ей ответил… ох, никак не пойму, сон оно было или явь?
– Сон, – уверенно ответила Лина, с негодованием глянув в сторону лестницы. – Конечно же сон, деда! Обычный кошмар.
– А это кто такие? – маг наконец-то обратил внимание на Глеба и Модеста. – Уж больно мне их облики знакомы. Почему? – Парень с бабаем переглянулись. Модест ободряюще кивнул Глебу, мол, давай, начинай: тот откашлялся и хотел было приступить к обстоятельному рассказу, когда со стороны лестницы донёсся негодующий вопль, глухой дробный стук, а вслед за тем оглушительный грохот. Глеб, Модест и Лина разом обернулись на пугающий звук; Снюссер, оглянувшись через спинку дивана, вскочил на ноги с истошным криком:
– Вон она, бородатая обезьяна! Боже, снова всё тот же сон!
На верху лестницы, озадаченно почёсывая в затылке, стоял Федул и с сожалением глядел вниз: на полу, у нижней ступеньки, кипела пеной солидная лужа с горкой битого стекла посреди.
– Упс, – расстроенно молвил гном, – не удержал. Опять целое ведро шампанского коту под хвост, ну что за невезуха! Блин.
– Точно! – вспомнив, хлопнул себя по лбу маг Панкрат, – именно что невезение! Да-да, вы же те самые четверо обалдуев из Ничейной Земли, бесстрашные как пьяные кролики, на одного из которых я наложил заклятье жуткого невезенья и фатальной ошибки. А этот, на лестнице, похожий на обезьяну из моего сна, в меня живым бриллиантом выстрелил! Из-за чего я и застрял в нигде.