Хитрая злая лиса
Шрифт:
— Мне рассказывала старшая Ху, что вы подружились с её сыном, он очень хорошо отзывался о песнях твоего мира.
— Ан Ди? Да, он мне дал поиграть на тай-бу, пока мы обсуждали аукцион. Волшебный инструмент, я совершенно не умею на нём играть, но он волшебный, это очевидно даже не специалисту.
— Почитай нам что-нибудь, — попросила Виари, — нам любопытно, какие стихи в твоём мире. Старшая наследница Кан говорила, они рифмуются, как ридийские, и ложатся в ритм, как карнские. Это очень сложно и необычно для нас.
— А ещё они длинные, — смущённо сказала Вера, — но я могу прочитать
— Читай отрывок.
Вера села ровно и задумалась — стихов она успела вспомнить достаточно, пока бродила вокруг теплицы в одиночестве и рассматривала этот яркий чужой мир, но подобрать что-то под запросы местной публики оказалось сложновато. Наконец, она осмотрела пейзаж вокруг и решилась:
Ах, какой вчера был день, добр и смешон,
Бабье лето приодел, будто в гости шёл.
Плыли листья по воде красно-жёлтые.
Ах, какой вчера был день в небе шёлковом.*
По лицу госпожи Виари она сразу поняла, что угадала — старушка настолько очевидно переживала за её успех, что первой её эмоцией было облегчение от того, что Вера не опозорилась, а потом уже она стала вспоминать стих и постепенно проникаться его прелестью. Обменялась взглядами с остальными дамами и одобрительно кивнула Вере:
— Красиво. Как зовут автора?
Вера приготовилась к своей уже любимой шутке в этом мире и скороговоркой произнесла:
— Александр Яковлевич Розенбаум из Санкт-Петербурга.
Дамы застыли с примерно такими же трудными лицами, с каким секретарь Чи пытался осознать Верино имя, она не выдержала и рассмеялась, они поняли и тоже рассмеялись, Виари шутливо хлопнула её по ноге веером и шепнула:
— Измываешься над старыми женщинами, как не стыдно?!
Вера шутливо прошептала с лисьими глазами:
— Вы не настолько старые, чтобы вас щадить.
Виари шутливо ахнула и опять ударила её веером, все смеялись уже без причины, просто потому, что остановиться было сложнее, чем продолжать. Их смех привлёк внимание компаний за соседними столами, некоторые гости стали пересаживаться к ним поближе, Веру это удивило и она вопросительно посмотрела на Виари, указывая глазами на молодого мужчину, который без единого слова положил свою подушку в метре от края их площадки, уселся удобно и приготовился слушать. Виари поняла вопрос, но ничего не сказала, стала наливать чай, окончательно спрятав глаза. Зато заговорила старшая Сун, почтительно и осторожно:
— Говорят, ваш муж в вашем мире был придворным музыкантом?
— Нет, не придворным музыкантом точно, — рассмеялась Вера, покачала головой, — у нас нет такого понятия.
— Но он занимался музыкой?
— Да, он композитор. И иногда поэт, но не всегда. Он писал музыку, иногда на чужие стихи, иногда на свои, иногда на мои. А пел другой человек, они выступали группой, распространяли записи. В моём мире музыку записывают, как у вас магические кристаллы, так у нас электронные, основанные на научных технологиях. Сейчас покажу, — она стала доставать из сумки телефон, — информацию хранят и обрабатывают при помощи полупроводников,
Дамы замерли с недонесёнными до рта чашками, внимательно слушая звуки другого мира, а Вера осматривала украшенные гирляндами красные клёны, под кронами которых хрипло пел Розенбаум. Одетые в шелка зрители за оградой раскрывали рты и округляли глаза, это настолько мощно усиливало общее ощущение сюрреализма, что Вера остановила песню, опасаясь, что сейчас разревётся на глазах у всех.
«Я совершенно абсолютно одна в этом диком отсталом мире, и никто меня отсюда не вытащит, а здесь я никогда не стану своей. Меня будут показывать, как диковинного зверя, будут проявлять иногда снисходительную доброжелательность, но относиться по-человечески не будут никогда, потому что я для них не человек. Они и сами друг для друга зачастую не люди. Господи, как я сюда попала, зачем...»
В полной тишине раздался чей-то поражённый вздох где-то за спинами стоящих зрителей, их уже было столько, что сесть не хватало места, дальние ряды слушали стоя. Дам за столом это совершенно не трогало, они как будто не замечали этих людей, хотя среди них была хозяйка дома и её компания, да и остальные зрители выглядели роскошно и весомо, в своём мире Вера бы давно пригласила их за стол.
Старшая Сун впечатлённо всплеснула руками и сказала:
— Поразительно! В вашем мире столько чудес! А у вас есть записи песен вашего мужа?
— Да, конечно, — она начала вводить в поле поиска название самой невинной из его песен, радуясь, что когда-то раскошелилась и проспонсировала его группе студию, это был подарок на день рождения.
«Виталик сказал, лучший подарок в его жизни... Чёрт, лучше бы это был он, с ним было бы гораздо легче справиться, чем с Милкой. Я бы просто сказала ему, что делать, и он бы сделал. А Милка стопудово уже имеет собственное мнение по любому в мире вопросу, и уже приготовила миллион способов доказать мне, что она круче меня со всех сторон. На этот раз ей будет легко, потому что мои успехи ниже плинтуса, даже амёба успешнее меня. Чёрт...»
Она включила песню, вступал Виталик, и партия была красивая, Вера улыбнулась. Потом увидела лица людей вокруг и подумала, что звук электрогитары для них по ощущениям примерно как для Веры магия, улыбнулась шире. Дальше вступал Макс, вокалист, и Вера тихо запела вместе с ним:
В твоих глазах космос,
Бессовестные звёзды
Кружат голову мне. Поздно
Попытаться сбежать.
В твоих глазах звёзды,