Хитросплетение судьбы

Кравченко Игорь Игоревич

Хайши не двинулся с места.

— Хорошо. Тогда сразу к делу. Я знаю, точнее, мне кажется что-то произошло между тобой и Элваром. Вы оба изменились после Лайдрека. Это меня беспокоит. Очень, — быстро протараторил северянин.

— Почему тебя это беспокоит?

Шин Зе искренне не понимал художника. Они не были настолько близки, чтобы вызывать такую реакцию.

Гальвэр вспомнив с кем имеет дело, задумался как объяснить сложные чувства такому непробиваемому человеку.

— Наверное, из-за Лейны я чувствую с вами связь. Она столько про вас рассказывала. Поэтому ты и Элвар для меня, как друзья.

Доблестный подошел очень близко к северянину.

— Тебе лучше покинуть Эларис, или хотя

бы этот замок. Император не в себе.

Он хотел сказать еще что-то, но посчитал этого достаточным.

Пытаясь выяснить правду, северянин получил еще больше вопросов. Он не собирался следовать совету хайши. По крайней мере пока не докопается до истины. На словах все легко, но у Гальвэра не оставалось никаких других вариантов, кроме как ждать и надеяться, что правда всплывет сама собой. Реальность же не собиралась соответствовать его ожиданиям. Шин Зе умер быстрее, чем художник нашел ответы. Точнее доблестного убил император самолично. За предательство. Художник просто не мог в это поверить.

Вскоре замок снова опустел. В этот раз Элвар забрал с собой и Клариссу. Они направились на восточный материк хайши. И судя по сборам, которые наблюдал северянин, ничем хорошим этот визит закончиться не мог. Гальвэр не хотел больше находиться в этом месте. Особенно после увиденного им большого кровавого пятна посередине тронного зала, которое император запретил убирать.

Первым порывом было уехать домой, но по непонятным для себя причинам он остался в столице. Переехал на постоялый двор, где жил раньше с отцом. У северянина было много времени подумать, разобраться в себе, прежде чем вернется Элвар. В итоге Гальвэр пришел к неприятному выводу: он не может покинуть империю из-за желания разобраться в этих трагических событиях, и из-за своей незавершенной работы на стене коридора замка. Вторая причина могла показаться совсем мелочью, но не в случае художника. Оба предлога были практически равноценны для него.

Он возвращался в замок и продолжал свою работу. В эти моменты северянин успокаивался. Гальвэр вспоминал снова и снова его последний разговор с Шин Зе, а Ганс от этого приходил в бешенство.

«Сколько можно об этом думать?! Он уже мертв! Ты вообразил себе, что смог бы его спасти? Так же погрозить императору кисточкой и успокоить его? Это совершенно не твое дело! Картины ты и на островах можешь хорошо рисовать».

Художник кривился от этих слов, словно от ноющего больного зуба.

— Считаешь мне не безопасно оставаться тут?

«О, мозги у тебя все-таки есть. А я уж думал один в твоей пустой башке сижу!»

— Не вижу причин, чтобы Элвар захотел меня убить. Я просто рисую картины.

«Тут ты ошибаешься. Не всем людям нужны причины для убийств. Хайши предупредил тебя, а теперь он мертв. Учись на чужих ошибках».

Общение с Гансом выходило чаще болезненным для Гальвэра. Они оба упрямо стояли на своем. Все споры заканчивались обоюдным молчанием, а потом они разгорались вновь. Бывали моменты, когда северянин хотел бы, чтобы его воображаемый друг исчез навсегда. Тогда бы художник смог себя почувствовать нормальным человеком, наверное.

От их противостояния была и своя польза — северянин закалял свою решимость, которую Ганс называл упрямством. Но совсем недавно Гальвэр встретил кое-кого интересного. Способного поколебать уверенность в своем мастерстве.

Это произошло одним из прохладных дней, чья доля в империи летом была очень мала. После очередных закупок для художественного ремесла, северянин отправился в парк. Он хотел отвлечься от своего основного труда и вернуться к привычным пейзажам. Его глаза долго выбирали цель, пока не наткнулись на странную картину. Женщина, сидящая на скамье напротив,

кормила местных птиц. Делала она это в странной манере: отщипывала от буханки хлеба здоровый кусок и кидала его в толпу голодных пернатых, наблюдая за их неистовой борьбой. Затем, когда угощение было полностью съедено, бросала следующий ломоть, целясь при этом какой-нибудь птице в голову. На протяжении всего этого процесса женщина довольно скалилась. Сначала, ее лицо показалось художнику довольно грубым, но приглядевшись внимательнее, он счел его очень привлекательным. Руки сами потянулись к угольному карандашу и листу бумаги. Гальвэр начал быстро накидывать набросок: круглый овал лица, глубоко посаженные глаза, острый нос, морщины на лбу. Возраст женщины было определить сложно. Художник предположил, что ей за тридцать. Она была северянкой с волосами, остриженными до шеи и несколькими косами, связанными между собой причудливым образом на затылке. Ее зеленые глаза резко обратились на Гальвэра, отчего тот замер, словно пойманный за руку воришка. Женщина пружинисто встала и в несколько прыжков преодолела расстояния между ними. Птицы, которые не оценили такого маневра со стороны своей кормилицы, разлетелись в стороны с недовольными криками. Незнакомка вырвала из рук северянина свой портрет и мерзко цокнув заявила:

— Мазня не твое, парень. Займись чем-нибудь полезным.

Ее голос был с приятной хрипотцой, а вот следующий звук для ушей Гальвэра оказался очень жестким. Это звук рвущейся бумаги на мелкие кусочки. После этого она кинула через плечо остатки хлеба и ушла.

«Приятная дама», — весело прокомментировал Ганс.

Художник не отреагировал. Он уже забыл даже о том, что его портрет был варварски уничтожен. Теперь все его мысли занимала только одна деталь, которую Гальвэр заметил в тот момент, когда северянка приблизилась к нему. На ее поясе был меч.

Интерлюдия 7

Рабах

Великий океан 1397 год.

Шпион с трудом разлепил глаза. Он не спал уже несколько дней, а тут усталость взяла верх. Отчаянье — единственное чувство, которое осталось у Рабаха. Не успели они отплыть от родных островов, как он получил сведения о покушении на императора. К всеобщему удивлению, неудавшимся убийцей оказался единственный доблестный, которого сам же Элвар и приблизил к себе. Теперь золотоглазый тиран тоже отправился на восточный материк. Северянин не мог поверить в свой просчет. Не разглядеть шпиона хайши под носом императора? Может это никак не связано с правителем восточного материка? Тогда зачем это поспешное плавание?

Несмотря на их большое отставание от имперского корабля это еще не было серьезной проблемой. Плохие новости пришли, когда до цели оставалось меньше недели пути. Ржад вышел на связь. Ему было приказано следить за Элваром, как только он прибудет на восточный материк. Сын Рабаха справился со своей миссией. И похоже она стала для него последней. Камень связи до сих пор был зажат в руке шпиона, а в голове крутилось сообщение его мальчика:

«Шань До убит. Император непобедим».

Вместе с последними словами Ржад передал ему разрозненные образы битвы и ужас, захлестнувший его после ее окончания.

На корабле присутствовали пять членов ШЛС из шести. Старика Сидуса брать не стали. Сначала Рабах был рад факту, что бесполезный маразматик не будет присутствовать при историческом событии, но сейчас, по иронии, старик мог стать единственным выжившим из тайной организации.

Гастис Бахум принял решение продолжить курс на восточный материк. Хотя шпион практически умолял его развернуть корабль. Упрямый ледлорд просто еще не видел безумных золотых глаз, жаждущих крови, в отличии от Рабаха, который не раз с ними сталкивался.