Хитросплетения (Сборник рассказов)

Буало-Нарсежак Пьер Том

— Но это полностью совпадает с нашими намерениями, — сказал комиссар. — Даю вам слово, досье Бертон. Мы даем вам свободу действия. Но мы начинаем свое расследование, извините за выражение, с хвоста. Посмотрите… прислуги нет… кто нанят, кто недавно уволен?.. Похоже, у похитителей есть осведомитель на месте.

Бертон покачал головой.

— Я полагаю, что могу ручаться за всех лиц, которых нанимаю.

— Хорошо, — коротко отрезал комиссар. — Мы сделаем все необходимое. Начиная с этого момента считайте, что вы уже больше не одиноки. Незаметное присутствие —

таков наш девиз в подобных случаях. Вы как добрались?

— Пешком, как господин Саллерон посоветовал мне. Я уверен, что за мной не было слежки.

— Отлично. Возвращайтесь к себе. И если вам понадобится выйти, чтобы съездить в ваш банк, например, не старайтесь оторваться от слежки. Наоборот, докажите им, что следуете их предписаниям буквально.

— Я попросил, чтобы записали номера купюр.

— Хорошая предосторожность, но сплавить пятидесятифранковые купюры очень легко. Это они знают. Ваша предусмотрительность нам не поможет их схватить. К счастью, у нас есть другие способы… Не беспокойтесь, мсье Бертон. Последнее слово за нами!

Новые рукопожатия, еще более сочувственные. Отныне оставалось лишь ждать. Бертон вернулся почти в печали. Все эти ссоры настолько глупы! Вот так подлавливать друг друга, клясться в вечной ненависти, а между тем… Такой ли уж злобной была Мари-Клод в действительности? На чей счет отнести настоящие ошибки, самые первые, те, что впоследствии не прощаются? А он сам?.. Вторая половина дня показалась ему ужасной. Бертон выбрал достаточно заметный чемоданчик, чтобы отправиться за выкупом. Ну а коли полицейские следили за ним… Купюры подсчитаны кассиром, плохо скрывавшим свое удивление.

Эта большущая куча денег представляла собой цену за кровь. Но этого Бертон не смел сказать даже себе самому… А потом наступило время принимать решения. Он долго размышлял перед пачками, уложенными в ряд на его письменном столе. Если он положит их в указанное место, Мари-Клод будет освобождена. Она вернется, возможно в бешенстве, и все начнется сначала — надутые губки, ссоры, упреки, оскорбления, вызывающее поведение. «Тебе шкура моя нужна, а? Скажи уж… наконец- то… Но ты слишком труслив, мой добрячок…» Бертон чуть не заткнул себе уши. Нет! Чтобы никогда больше этого!..

Триста тысяч франков он запер в ящике стола, он займется ими позже. А сейчас… Он собрал вместе иллюстрированные журналы, старые газеты и сделал из них кучу, которая представляла собой почти тот же объем, что и банковские билеты. И на протяжении всего этого времени он слышал Мари-Клод, провоцировавшую его: «И ты думаешь, что я тебе спущу!.. Считаешь меня за дуру!.. Может быть, ты и хитер, но другие тоже не идиоты…» Хватит! Хватит! Он в ярости загнул края упаковочной бумаги, заклеил пакет клейкой лентой, как будто это он ей затыкал рот, ее заставлял молчать. Вот так! Наконец-то он сможет спать спокойно. Если однажды Саллерон накроет корсиканцев, они всегда смогут поклясться, что их прокатили, полиция не воспримет их всерьез. Таких, как Бертон, никогда не обыгрывают!..

…На следующий день,

в девять часов утра, Бертон входил пустынный Зоологический сад. Скульптура находилась здесь, справа, посреди клумбы. На голову медведя взгромоздился какой-то голубь. Бертон перешагнул через невысокое ограждение, положил пакет между лапами зверя, а затем с колотящимся сердцем побежал к своему автомобилю.

На углу большой аллеи, спрятавшись в деревянном сарайчике торговца мороженым, Саллерон и Фрилё наблюдали за сценой. Молодой Фрилё с наведенной камерой был готов все заснять на пленку.

— Твоя очередь, — прошептал Саллерон.

Какой-то мужчина только что остановился перед клумбой, осмотрелся вокруг. Камера застрекотала. Он был одет в серый плащ. Серая фетровая шляпа с загнутыми полями. Движения точные. Он перешагнул через ограждение, как и Бертон. Его рука схватила пакет. Взгляд кругом. Все кончено. Он уже выходил из зоопарка.

— Он сейчас ускользнет от нас, — заворчал Саллерон.

Они ринулись вперед. Но нет. Человек удалялся шагом, не торопясь, не оборачиваясь, словно праздно гуляющий. Саллерон удостоверился, что все необходимое на месте. Вот уже машина модели «403», без номеров, отъезжала от тротуара. Далее к преследователям присоединится грузовичок. Было бы подлинным невезением, если бы никому из них не удалось довести слежку до конца. Человек, казалось, просто прогуливался. Он закурил сигарету и шел вдоль Сены все тем же беспечным шагом.

— Черт возьми! — сказал Саллерон. — Он думает, что Бертон нас не предупредил.

— По-моему, — возразил Фрилё, который был более романтического склада, — они знают, что мы ничего не сделаем, покуда женщина у них… Но ты увидишь… Он обязательно что-нибудь предпримет.

Они немного приблизились. После набережной Сен-Бернар человек пошел вдоль набережной Турнель, затем набережной Монтебелло.

— Это, однако, уж слишком! — ворчал Саллерон.

Наконец пришла очередь набережной Сен-Мишель. Напротив была заметна длинная белая стена префектуры полиции. Мужчина пошел по мосту.

— Не приведет же он нас к нам домой! — воскликнул Фрилё.

Тем не менее человек двигался теперь наискосок к набережной Орфевр.

— Он прямо туда идет, — сказал Саллерон.

Перед домом 36 мужчина подал знак. К нему присоединилась какая-то женщина. Они проследовали под арку.

— Идиотская история! — негодовал Фрилё.

Пройдя через двор, они заметили парочку на лестнице, добежали до площадки третьего этажа. Они осведомились у постового:

— Мужчина и женщина?

Постовой указал на дверь.

Теперь и они зашли. Мужчина, который только что поприветствовал комиссара Шармона, отвесил им поклон.

— Мэтр Делтёй, поверенный.

Голос, голос, описанный Бертоном, голос с южным акцентом!

— А вот моя клиентка и друг — госпожа Бертон. Мне как раз нужно ваше свидетельство, господа. Это именно тот пакет, который вы видели и который я взял полчаса назад в Зоологическом саду?.. Он нетронутый. Проверьте!