Хитросплетения тьмы
Шрифт:
Крепче сжав в руке оружие, Фиро снова прыгнул. Оказавшись на закорках у обезумевшего монстра, он размахнулся и всадил меч ему в глаз…
— Наша кара! Наш бедный Герт! — загремело отовсюду негодующе и громко, — ты поплатишься за это, дерзкая лайка! Исчезнешь, сгинешь, уйдешь в небытие…
Воздух закрутился водоворотом черного дыма, который, словно змея охватил мертвеца тугими кольцами и начал давить, неожиданно став материальным и плотным.
— Хочешь задушить того, кто давно не дышит? — прохрипел Фиро, высвобождая руку и пытаясь разжать железную хватку на горле.
— Мы разорвем тебя на куски
— Я вижу тебя, ведьма! — раздалось сверху.
Хватка разжалась, черный дым растворился в воздухе, завис едва видными клоками возле стен.
На лестнице, сжимая в руках свой неизменный арбалет, стоял Франц. Его глаза не отрывались от золотого прицела в виде кошачьей головы.
— Я знаю кто ты, ведьма! Тебе не укрыться! — крикнул он, медленно поворачиваясь в поисках цели.
— Что ты о нас знаешь, незваный гость. Как смеешь нам приказывать на нашей земле. Игния наш город. У нее наше имя. Игния — это есть мы!
— Это я уже понял, но, все равно, спасибо за подсказку, Игнир…
Звонко щелкнула тетива, выпуская в полет стрелу с серебряным наконечником. Она свистнула в воздухе, направленная в место, кажущееся на первый взгляд абсолютно пустым, и, достигнув цели, исчезла, словно растворившись в пустоте, а через миг взгляду сыщика предстала скорченная фигура человека, пораженного в левое плечо.
— Арестуйте его, — опуская оружие, отдал приказ сыщик, и люди Аги, спустившиеся в колодец следом за ним, осторожно двинулись в сторону того, кого никогда бы никогда не сочли ведьмой.
— Вы уверены, господин Аро? Ведь такого не может быть? — рискнул возразить один из егерей, — как мужчина может оказаться ведьмой?
— Вы слышали о том, что ведьма имеет привычку переворачивать все с ног на голову? — довольный удачей, Аро повторил слова, услышанные когда-то от Эллавии, — Игнир — не мужчина, вернее, раньше таковым не был. Превосходная работа неизвестного анатомиста, который, похоже, оказался самородком в своем ремесле…
— «Перешить» женщину в мужчину, — тревожно покачал головой егерь и тут же плюнул себе за спину из-под левой руки (суеверный жест, защищающий от беды), — избавь нас от подобного, создатель.
— Ради мести идут и не на такое, — задумчиво пожал плечами Франц, брезгливо осматривая останки поверженного огра, — Фиро, вы в порядке? — вспомнил он про мертвеца, который, с неподдельным интересом разглядывал плененную ведьму.
— В полном. Надо иди в туннель.
— Хорошо, — кивнул Франц, — двинемся туда.
Отправив гонца к шерифу Аге, и оставив ведьму-юношу на попечение его людей, Франц двинулся следом за Фиро в темный туннель. Когда слабо освещенное пространство впереди открылось им россыпями сокровищ, сыщик пораженно переглянулся с мертвецом, который тут же устремил свой взгляд на возвышающуюся впереди карету из золота.
— Там, — еле слышно произнес он и пошел вперед, утопая ногами в золотых монетах, словно в зыбучем песке.
Мертвец поднялся на гору сокровищ, осторожно принюхиваясь, прошел мимо замерших в позах бешеной скачки мертвых коней и встал возле открытой настежь двери драгоценного экипажа. Внутри он увидел желтый оскаленный скелет, укрытый клочьями золоченых, расшитых самоцветами одежд. Перед ним на коленях стояла Таша, ее
Франц подоспел следом и замер изумленный, поравнявшись с мертвецом.
— Что вы делаете? — вырвалось у него непроизвольно.
— Он звал того, кто умеет говорить с мертвыми, — не поворачивая головы, ответила девушка, — я могу это сделать…
Наступила тишина, которую тут же нарушил шуршащий звук. Рука скелета поднялась и указала на стоящих возле входа в его обиталище людей.
— Подойдите… — прошамкал безгубый рот, — подойдите ближе…
Таша вскрикнула от неожиданности и попятилась назад. Налетев спиной на Фиро, повернулась к тому лицом и моментально вцепилась в руку мертвеца.
— Ты и есть — Золотая Карета? — спросил сыщик, делая шаг вперед.
— Я носил это имя, когда был живым, — клацнул зубами скелет, — а теперь я лишь прах, укрытый пылью сокровищ из прошлого…
— О чем ты хотел говорить? — поинтересовался Франц, догадываясь, каков будет ответ.
— О погребении. Я уже много лет томлюсь здесь без сна и покоя. Никто не приходил в это место по своей воле. Став призраком, я сам отправился к стенам города, но никто так и не последовал за мной…
— Город жил в страхе перед ведьмой, что захватила этот лес, — пояснил Аро.
— Игнетта… — прошипел бывший разбойник, издавая непонятный звук, похожий на тяжелый вздох, — здесь ее владения, вам следует быть осторожнее… Мой друг, белый зверь этих лесов, что привел вас сюда, сдержит ее, но это продлится недолго…
— Ведьма повержена. Мы заберем тебя отсюда и погребем с честью, — склоняя голову, заверил мертвого Франц, — но окажи нам последнюю честь, поведай одну из тайн прошлого: расскажи о человеке, известном как Белый Кролик — Хапа-Тавак.
— Хапа-Тавак… — повторил скелет, царапая длинными острыми ногтями золотую парчу подлокотника, — он — существо страшное и неведомое, хоть и носит облик человека. Хапа-Тавак пришел в южные земли, когда все они, от Темноморья до Алого Лема принадлежали не Королю, а вашему покорному слуге… Высокий человек, невероятно высокий, сначала я даже принял его за эльфа, он никогда не брал в руки оружия, но сила его крылась не в клинках. Его магия была столь смертоносной, что все враги, рискнувшие напасть на него падали замертво, не успев вынуть из ножен мечи. Он был мне достойным противником, и стал достойным другом. Достойным, но не верным… Хапа-Тавак пришел сюда ни с проста: он искал что-то в этих землях и лишь перед самой смертью я узнал, что это была за драгоценность — невзрачная трава, цветущая раз в год перед полнолунием. Когда я узнал его тайну — мое будущее решилось. Хапа-Тавак не щадил никого…
— Он убил вас! — воскликнула девушка, невольно вмешиваясь в диалог.
— Убил, — мертвая голова склонилась то ли в согласии, то ли в поклоне, — наш раздор вышел из-за молодого единорога, который по неосторожности угодил в охотничий капкан и повредил ногу. Хапа-Тавак несказанно обрадовался и заявил, что заберет зверя себе. Зная, что он поступит так не из добрых побуждений, я запротестовал. Будучи разбойником, я привык чтить духов леса, дающих лихим ватагам укрытие и пропитание. Вопреки мнению своего жестокого союзника, я вылечил единорога и отпустил на волю…