Хивинские походы русской армии
Шрифт:
Что же дальше?
Кажется, ясно: голодная смерть!
Оренбургский отряд в этот день выходил из Ходжейли к тому месту, где значится по картам никогда не существовавшая крепость Бенд. Туркестанский отряд только что начал переправу через Аму-Дарью у Шейх-арыка. Ни тот ни другой отряды, очевидно, ничем бы помочь не могли: один был в трехстах, а другой в четырехстах верстах!
Если нижние чины не знали, насколько они обеспечены, то начальники частей, конечно, не могли этого не знать, а сам Маркозов должен был знать еще в Чекишляре, что до Измукшира он не дойдет.
Не следует ли
Кто же виноват, что с таким числом и такихверблюдов, которых едва хватило бы на отряд в 4 роты, двинуто было двенадцать рот?
Четыре роты с артиллерией и кавалерией легко пройдут там, где завязнет полк. А с Хивой могли бы управиться и эти четыре роты.
Итак, хлеба в отряде не хватало на дальнейший поход. Оставалось возвратиться в Красноводск, куда все-таки пришлось бы добраться разве к 14 мая, то есть только что в пору.
Тут и рассуждать нечего: дело было ясно, как день. Маркозов, однако, собирался идти дальше с частью отряда и велел уже Левису отобрать доброконных казаков, назначил с собою 5 рот и дивизион горной артиллерии, но против этого заговорили все главные начальники его эшелона… (Гродеков, с. 117).
Маркозов, однако же, хотел соблюсти весь декорум. Собран был военный совет из наличных начальников частей первого эшелона и чинов отрядного штаба — набралось 10 человек: подполковники князь Чавчавадзе и Левиз-оф-Менар, майор Козловский, капитан Мерковский, флигель-адъютант Милютин, капитан Ореус и штабс-ротмистр Корсаков (оба адъютанты главнокомандующего), врач Биейко и капитан Семенов.
Что можно было предложить при тех обстоятельствах, в каких находился отряд?
1) Идти к Орта-кую или Даудуру и послать оттуда нарочных к оренбургскому или туркестанскому отрядам с просьбою выслать воды и хлеба.
2) Сосредоточившись у Даудура, выслать в Измукшир только две роты при двух орудиях, передав им все бочонки отряда и возложив на них заботу, как выручить остальной отряд.
3) Оставаясь на месте, дать знать в Красноводск, чтобы оттуда подвезли продовольствие.
4) Возвратясь на Игды, повернуть на колодцы Динар и отойти к Кизил-Арвату, где снова приняться за реквизицию, добывая на этот раз продовольственные припасы.
5) Возвратиться без дальних околичностей в Красноводск.
Но об оренбургском и туркестанском отрядах не было никакого слуха, [49] и если бы их что-нибудь задержало (как это и случилось), то красноводцам пришлось бы плохо на Даудуре, а ротам, посланным в Измукшир, трудно было бы и отступить. Хлеба уже не было бы ни крошки.
В Красноводске невозможно было бы достать верблюдов для перевозки провианта — значит, и третье предположение не годилось.
На
49
Первый был тогда на пути от Исен-Чагыла к Касарме — значит, еще далеко от м. Урге, второй в Хала-Ата, т. е. в 110 верстах от р. Аму. В «Военном сборнике» ошибочно сказано, будто м. Урге лежит не доходя Касармы.
Оставалось одно: возвратиться в Красноводск. Вопрос так и был поставлен ребром: идти ли вперед? Да или нет? Все, кроме Мерковского, объявили нет.
Обратное выступление первого эшелона к Игды было назначено на 22 апреля в 4 часа вечера. По сборе отряда оказалось, что около 100 чел. казаков и более 100 пехотинцев, вследствие потери сил и солнечных ударов, не могли уже двигаться… Их пришлось уложить в носилки и навьючить на верблюдов, а то и просто привязывать ко вьюкам без носилок.
Итак, опыт степного перехода без запаса воды не удался. Потеря отряда, не говоря о верблюдах и офицерских лошадях, состояла: из 126 павших строевых лошадей и до 200 выбывших из строя людей.
Из числа этих больных умерло в пути только трое. Интересно бы знать, как отозвалась апоплексия на оставшихся в живых? Нельзя, конечно, отрицать, что их здоровье тронуто. Некоторый свет на это дело мерцает у Гродекова: в Красноводске в 3 месяца из 3-х рот умерло 29 человек, о тех же, которые были отправлены на Кавказ в свои штаб-квартиры, сведений нет.
Движение до кол. Игды несколько замедлялось сильнейшим встречным ветром, поднимавшим целые тучи песку, которыми совершенно затмевалось солнце. Но это обстоятельство спасало людей от непосредственного действия палящих лучей, а движение воздуха было все-таки лучше неподвижной духоты предшествовавших дней. Поэтому люди шли несколько бодрее и не в такой степени томились жаждою. Зато верблюды и лошади падали в значительном числе; последних брошено было еще 40 штук.
По дороге валялось множество баранов и верблюдов — след проходивших тут ширванского, дагестанского и самурского эшелонов.
Усиленному падежу скота немало способствовало то обстоятельство, что показавшийся было в изобилии подножный корм весь выгорел в последние дни. Много пало еще скота на трудных переходах от Игды до Джамала. Затем остальную часть пути отряд, несмотря на зной и утомление, совершил уже довольно благополучно.
14 мая в Красноводск вступил последний эшелон. Поход был кончен.
Из 3614 верблюдов едва дотащились до конца 800 штук; у Гродекова показано, однако, 1414; какая цифра вернее? Из 457 лошадей пало 143, да в Красноводске до июня еще 34.