Хизер убивает вампира
Шрифт:
– Пить, – прошептал он.
Элин сглотнула и напряженно кивнула. В спешке она принесла мех с водой и наклонилась, чтобы напоить воина, но тот сам вырвал его у нее из рук и стал жадно пить. Но чем дольше он это делал, тем суровее становилось его лицо. В итоге, отшвырнув мех в сторону, воин упал на солому и уставился в потолок.
– Это… жажда… – еле выдавил он и снова прикрыл глаза.
Элин озадаченно смотрела на него. Она видела, как мучается незнакомец, но не знала, чем ему помочь. Он явно умирал от жажды, но воды не хотел. Он перенес страшное нападение, долго находился в воде, но выжил. Кто же он и чем болен?
– Потерпи немного, – прошептала
С видимым трудом воин открыл глаза и взарился на девушку, и опять в его взгляде она увидела неподдельное восхищение и изумление.
– Кто ты? Почему помогаешь мне? – с силой выговорил он.
Элин пожала плечами.
– Просто человек, который не мог пройти мимо твоей беды.
Ей показалось, или в замутненном взгляде его усталых глаз мелькнуло нечто.
– Глупая… уходи…
Это были его последние слова, перед тем как мужчина снова провалился в небытие.
Тут в пещере возник Трюггвин, из-за его спины выглядывала Бренна. Худощавый друид, седой как лунь, с такой же белой, как голова, бородой, одетый в черную мантию и босоногий, он бросил быстрый взгляд на больного, подметил мех с водой, небрежно лежавший рядом, а затем перевел долгий взгляд на Элин.
– Бренна, – обратился он к ее сестре, тем не менее продолжая смотреть на девушку, – не могла бы ты вернуться на берег, дочка, и посмотреть, не идут ли сюда рыбаки.
Ту не надо было просить дважды. Не желая ни минуты находиться рядом с болезным, девица тут же выпрыгнула наружу. Друид подошел к лежавшему без сознания мужчине, внимательно оглядел его, а затем взял за руку Элин и отвел ее в сторону.
– Что с ним, Трюггвин? – взмолилась девушка, не в силах выдержать больше молчания друида. – Он поправится?
Старец отозвался не сразу.
– Поправится, не сомневайся, – ответствовал он, – но тебе же будет лучше, чтобы этого не случилось.
Элин испуганно уставилась на друида.
– Что ты имеешь в виду?
– На нем печать зла, – мудрые глаза Трюггвина печально глядели на девушку, когда он произносил эти слова. – Тебе не следовало его спасать.
– Но как же так, Трюггвин? Ты же сам учил меня помогать ближнему, – расстроилась Элин.
– Ты видела следы на его шее?
Девушка кивнула.
– Уверен, немало таких следов есть по всему его телу.
– Его покусали змеи?
Друид устало покачал головой.
– Это следы смерти, – Трюггвин перевел взгляд на спящего мужчину. – Я вижу, тело его живо и крепнет с каждой минутой, а вот душа мертва навечно. Будет лучше вернуть его обратно на берег, туда, где его найдут рыбаки. Они знают, что делать с чужаками, страдающими странными недугами.
Элин испуганно ахнула. Она догадалась, что сделают с незнакомцем местные мужики – сожгут его заживо. Девушка застонала от отчаяния. Ей не хотелось верить, что этот человек может быть злом. Неизвестно почему, но побыв с ним не больше пары десятков минут, она успела привязаться к этому незнакомцу и чувствовала к нему сильное влечение. Заплакав, Элин бросилась на грудь к старцу и стала умолять:
– Трюггвин, прошу тебя, ты же можешь его вылечить. Умоляю, сделай это ради меня, спаси его.
Друид печально покачал головой.
– Увы, я не властен над его сознанием. Как только я выхожу его, он вернет себе силу такую разрушительную, справиться с которой не в состоянии ни один человек. Он погубит всех нас, принесет смерть твоей деревне. Ты принесешь сюда смерть. Жаждая крови, он не оставит в живых никого.
Элин испуганно затрясла головой. Ей не хотелось верить в услышанное. Она
– Нет, нет, нет! – девушка закрыла лицо руками и зарыдала. – Ты не понимаешь, Трюггвин, он не такой! Не такой! Умоляю, спаси его.
Видя, как переживает его любимица, доброе сердце друида дрогнуло. Идя против голоса разума, он поддался на ее уговоры.
– Что ж, – вздохнул старец, – будь по-твоему. Я слышал, что жажду можно укротить, но для этого потребуется нечеловеческая воля.
– Я научу его, – с надеждой в голосе, медленно перерастающей в уверенность, объявила Элин и вытерла перепачканное слезами лицо. – Я помогу ему справиться с недугом. Этот человек должен жить.
Она еще раз посмотрела на незнакомца и почувствовала, что сделала правильный выбор. Она не пожалеет, что спасла его…
***
Наши дни.
– Мисс Фоули, мы рады видеть вас в нашем отеле.
Улыбчивый портье протянул Хизер карточку клиента для заполнения.
– С начала недели в Лэнгистоне установилась отличная погода. Правильно сделали, что решили встретить эту весну в Южной Каролине.
Хизер тоже отчаянно надеялась, что сделала правильный выбор, покинув родной город Дерби в штате Коннектикут, и на некоторое время – точные сроки даже она сейчас определить не могла – отправилась в небольшой провинциальный городок, расположенный по берегам водохранилища Бьютт. Тихое, спокойное местечко в сердце Южной Каролины, где можно спрятаться от бесконечных сочувствующих взглядов друзей и знакомых, что преследовали девушку последние восемь месяцев.
Удивительная природа, безмятежная жизнь, протекающая вдали от шумных городов, голубое небо, чистый воздух и полное уединение, – все то, о чем Хизер грезила давно. Вот только сможет ли она, укрывшись здесь от бесконечной вереницы старых приятелей, желающих ей счастья, избавиться от собственных мрачных мыслей, жутких картин и образов, преследовавших ее днем и являвшихся во сне, и боли, пусть притупившейся, но не отпускающей до сих пор.
Ответив портье вымученной улыбкой, Хизер взяла в руки свой скромный багаж и направилась вверх по узкой деревянной лестнице с инкрустированными перилами на второй этаж, где располагалась ее комната. Уютный отель, отделанный в стиле «шебби шик» с вычурной старинной мебелью, намерено облупившейся краской, но искусно декорированной тряпичными цветами; милыми пейзажами в резных рамках на стенах всех оттенков персикового цвета, станет для Хизер, как она надеялась, временным убежищем.
Едва девушка вошла в свой номер, как редкая светлая улыбка озарила ее лицо. Комната Хизер напоминала детский кукольный домик. Она пестрела всеми оттенками розового цвета на стенах, окнах, мебели. Кровать на изогнутых ножках с пузатым матрасом в полоску, была застелена изысканным покрывалом с многоигольной стежкой, и имела балдахин начинавшейся в виде огромной розы. Также в номере имелся семейный шкаф белого цвета, проживший на этой земле не одно столетие; пуфик ручной работы в разноцветную клетку, нашедший свое место возле кровати; платяной комод, переделанный в стол; пара стульев явно с историей, и цветы… Множество цветов: розы, лилии, маки, разных форм и размеров, бумажные, тряпичные, металлические – они украшали собой каждый сантиметр крохотного номера.