Хижина в горах

Браун Сандра

– Как вы себя чувствуете? – Голос мужчины был низким и хриплым, как будто он какое-то время им не пользовался.

Она просто смотрела на него, пытаясь собрать воедино разрозненные факты и найти объяснение тому, где она и почему она здесь.

– Как ваша голова? – Незнакомец внимательно посмотрел на нее.

Эмори осторожно ощупала голову и застонала, как только ее пальцы коснулись припухлости за левым ухом. Она как будто ударила молотком в гонг, распространяя волны боли в голове. Ее волосы были липкими и жесткими от крови, пальцы сразу

покраснели. Она заметила пятна крови на подушке.

– Что со мной произошло?

– Вы не помните?

Она попыталась мысленно вернуться назад.

– Я помню, как бежала. Я что, упала?

– Я думал, может быть, вы мне расскажете.

Эмори собралась покачать головой, но от этого движения ее снова замутило, голову пронзила боль.

– Как я здесь оказалась?

– Я наблюдал за вами в бинокль.

Он следил за ней с помощью бинокля? Эмори это не понравилось.

– Откуда?

– С соседней горы. Но потом я потерял вас из вида и подумал, что стоит пойти посмотреть. Я нашел вас лежащей без сознания и принес сюда.

– Сюда это куда?

Он жестом пригласил ее посмотреть.

Любое движение головы означало новый приступ боли, но Эмори приподнялась на локтях. Дав возможность головокружению успокоиться, она огляделась по сторонам, пытаясь одновременно определить, есть ли возможность для побега, если ей придется бежать.

Четыре окна, одна дверь, всего лишь одна комната.

Кровать, на которой лежала Эмори, стояла в углу. Ширма из панелей-жалюзи, вероятно, отделяла зону для сна от остальной комнаты, но теперь она была сложена и прислонена к стене из бруса.

Остальную обстановку составляли шезлонг, обитый коричневой кожей, и такой же диван. Кожа на них была сморщенной, в трещинах и царапинах, свидетельствовавших о долгих годах верного служения. Между ними стоял придиванный столик, на нем – лампа с абажуром из джута. Мебель стояла группой на квадратном ковре с обшитыми краями.

Остальная часть комнаты была отведена под кухню: раковина, узкая плита, старомодный холодильник, стол из клена и два стула с поперечными рейками на спинках, выкрашенные оливково-зеленой краской. Одну из стен почти целиком занимал большой, отделанный камнем камин. Горевший в нем огонь слегка потрескивал, именно этот звук не смогла определить Эмори, когда проснулась.

Мужчина дал ей время осмотреть комнату, потом сказал:

– Только одна из ваших бутылок с водой пуста. Вам, должно быть, хочется пить.

У Эмори было сухо во рту, но ее больше волновало другое.

– Я была без сознания, когда вы меня нашли?

– В глубоком забытьи. Я несколько раз пытался привести вас в чувство.

– Сколько времени я была без сознания?

– Я нашел вас примерно в семь тридцать сегодня утром.

Эмори посмотрела на часы и увидела, что на них двадцать минут седьмого вечера. Она задрыгала ногами, чтобы сбросить с себя покрывала. Спустив ноги с кровати, Эмори встала и тут же покачнулась.

– Ой!

Мужчина

успел подхватить ее. Ей не понравилось его прикосновение, но она упала бы ничком, если бы он не помог. Он отвел ее обратно к кровати. Эмори казалось, что ее голова вот-вот разлетится на куски. На желудке была тяжесть. Ей пришлось прикрыть глаза рукой, потому что все, что попадало в поле ее зрения, то приближалось, то удалялось, словно изображения в аттракционе с кривыми зеркалами.

– Хотите снова лечь или можете сидеть? – спросил он.

– Я посижу.

Мужчина постепенно отпустил ее руки, потом оставил ее. Он ушел в кухню и достал из холодильника кувшин с водой. Наполнив стакан, он принес его Эмори.

Она подозрительно посмотрела на стакан, гадая, не добавил ли что-нибудь в воду. Лекарства, которые подсыпали женщинам во время свидания, чтобы потом их изнасиловать, при максимальной эффективности не имели ни вкуса, ни запаха. Они лишали жертву не только способности сопротивляться, но и памяти. Хотя если у этого мужчины были недобрые намерения, зачем бы ему давать ей лекарство, когда она и так лежала без сознания?

– Я пытался дать вам воды раньше, – сказал он, – но вы только давились и выплевывали ее.

Этим объяснялось то, что ее рубашка была мокрой на груди. Эмори была полностью одета, не хватало только куртки, перчаток и повязки. Он снял с нее и кроссовки, которые теперь стояли в ногах кровати рядышком, словно по линейке. Она перевела взгляд с них на мужчину.

– У меня определенно сотрясение мозга.

– Именно так я и подумал, когда не смог привести вас в чувство.

– У меня идет кровь.

– Уже нет. Она довольно быстро свернулась. Я промыл рану перекисью, поэтому кровь на ваших пальцах кажется свежей.

– Рану, вероятно, придется зашивать.

– Крови было много, но разрез не настолько глубокий.

Он сам поставил диагноз? Почему?

– Почему вы не вызвали девять-один-один?

– Я здесь вдалеке от проторенных троп, к тому же я не могу поручиться за качество местной «Скорой помощи». Я подумал, что будет лучше принести вас сюда и дать вам возможность выспаться.

Эмори не была с ним согласна. При любой травме головы пострадавшего должен осмотреть врач, чтобы определить, насколько сильный вред нанесен, но пока у нее не было сил с ним спорить. Для начала ей необходимо немного прийти в себя и собраться с мыслями.

Эмори взяла у мужчины стакан.

– Спасибо.

Хотя ей отчаянно хотелось пить, она пила маленькими глотками, боясь, что новый приступ рвоты не даст воде задержаться. Ей было уже не так тревожно. Во всяком случае, сердце билось нормально, дыхание почти выровнялось. Через некоторое время она измерит себе давление – ее наручные часы позволяли это сделать – надо только немного прийти в себя. Ей пришлось вцепиться в стакан так, что побелели костяшки пальцев, чтобы рука не дрожала. Мужчина, должно быть, это заметил.