Хижина
Шрифт:
Алесю Травнику было тяжело смотреть на убитый город, где когда-то кипела мирная жизнь. По сравнению с прошлой тьмой ночи, под поток вчерашних бесконечных капель и сумеречным рассветом, сегодня было куда осмотрительнее, было легче шагать вперед. Теперь ему было хорошо видно все в округе. Но от этого не становилось легче внутри самого солдата. Мрачное настроение окутывало его душу. Над головой серые облака больше
– Вот, возьми. – заботливо сказал он, отдавая свой плащ девушке.
– Спасибо. – дрожащим шепотом ответила Марина.
Она быстро развернула черный материал, а затем надела его на себя. Застегнула молнию, скрыв свое стройное тело.
Плащ хорошо защищал Марину от ветра, укрывал с головы до ног. Алесю, как и остальным солдатам, было не слишком холодно, хотя порой, порывы бокового ветра пробивали их военную одежду и будто касались кожи. В отличие от серой солдатской униформы черный плащ хорошо выделялся на городских серых руин. И именно поэтому вся группа свернула их и, только потом, вышла из здания. Движение девушки могло привлечь незваных гостей. Но Алесь об этом не думал, ведь в глубине своей, он постоянно размышлял над загадочными появлениями родных людей на этом пути. Даже Огурцов не обращал внимания на черный плащ. Ведь его наполняли трусливые мысли. Он шел последним, оборачивался, смотрел на картинную галерею и отчаянно молился, чтобы не погибнуть сегодня. Ивану часто казалось, что выжившие вражеские солдаты в черно-белой экипировке уже следили за ним.
Тем, кто шел в конце колонны, не было слышно, о чем говорят впереди идущие солдаты.
За спинами солдат и деревьев, командир не замечал Марину. И от того все шли довольно спокойно. Несмотря на холодные вихры, Котляров обратился к Зуйко, который напряженно смотрел по сторонам и быстро размахивал своей снайперской винтовкой.
– Это твое второе задание? – спокойным голосом спросил капитан.
– Нет. Третье! – воскликнул Зуйко, предположив, что из-за ветра его
– Да, несладко было первые недели войны. – устало произнес Котляров. – Слушай, ты же из города Красный?! Оттуда, откуда и я. Кто остался у тебя там?
Этот разговор уже сбросил все напряжение рядового Зуйко и тот расслабленно говорил, не переставая следить за городом.
– Жена. Мама, папа.
– Вот, оставили мы своих родных…а ради чего? Мало было лидеру мирной жизни. Захотел он повоевать, убивать!.. Седеют наши родители и жены раньше времени, ждут и гадают, когда же мы вернемся домой. А живыми ли мы вернемся?! В любом случае, надо стараться выжить.
Командир с нескрываемой злостью говорил о войне. Он с особым перепадом в голосе и с раздражением произносил свои слова. Зуйко слушал его и ничего не отвечал. Сухими пальцами правой руки он потер слегка покрасневший глаз и посмотрел в сторону обгоревших деревьев. Просторная и чистая от обломков дорога заканчивалась, они подходили к большой части разрушенного города.
Тем временем Седов и Мельник молча проходили сквер, чутко всматривались по сторонам. Им всегда было о чем поговорить, но большая ответственность и грамотное, бдительное поведение солдат забирали у них все желание общаться. Они строго выполняли приказ командира, понимали, что так у них больше шансов выжить на открытой местности. Это было не первое подобное задание, поэтому они знали, как вести себя в подобных обстоятельствах.
Погода тянула каким-то зимним холодом, хотя весна уже приступила к своим обязанностям. Худому солдату Огурцову было зябко, местами тело ощущало озноб. Он всю жизнь прожил в южной части континента, где больше светило солнце, нежели дул северный ветер. Солдатская форма плотно окутывала его тонкое тело, не выпуская тепло наружу. Открытое юное лицо Ивана принимало на себя всю прохладу сегодняшнего утра. И от этого ему казалось, что будто осколки льда проникали под его одежду. Иван находился в паре шагов от Алеся и Марины, шел последним. И чтобы не чувствовать себя одиноким, Огурцов ускорился и ближе подобрался к парню. Заговорил с ним, оставаясь за спиной.
Конец ознакомительного фрагмента.