Хладнокровно

Анна Видзис

— Так, не сердись, Теодора, — продолжает издеваться Ксавьер. Моему брату, кажется, уже скучно, поэтому он начинает разговор с Офелией о чем-то другом. Они шепчутся, но, конечно, перестали нас слушать.

— Если ты и дальше будешь так меня называть, я покажу тебе, что значит разозлить меня, Ксавьер.

Я делаю шаг назад, внезапно осознавая, как близко мы находимся. Но он тоже делает шаг, и его рука прокрадывается вокруг моей талии так осторожно, что для любого, кто наблюдает за нами, это не было бы так очевидно. Его одеколон такой сильный, что я не могу

не вдыхать его.

— Проблема в том, — говорит он, наклоняясь ко мне. — Мне всегда хочется тебя поцеловать. Но если я это сделаю, боюсь, не смогу остановиться.

От одного только шепота я потею. Это чувство, распространяющееся по моему телу, то, от чего я хотела бы убежать. Именно от него я бы хотела убежать. Потому что и Ксавьер, и это чувство… За все приходится платить.

Поэтому я вздыхаю, отпихиваю его руку, хватаю Офелию за свитер и тяну ее к выходу с факультета. Волны тепла проносятся сквозь меня, и я могу поспорить, что мои щеки — это два огромных красных пятна.

Последнее, что я вижу это печально известная ухмылка Ксавьера.

Почему она меня так беспокоит?

Я ненавижу это.

Как я уже говорила, мой вкус в отношении мужчин хреновый.

ГЛАВА 9

Ксавьер

Я посещаю лекции и супервизии до конца дня, до позднего вечера, как и всегда. В основном это скучно, но мой разум даже не утруждает себя слушать кого-либо, не говоря уже о том, чтобы принимать активное участие в занятиях. Его в некоторой степени занимает темноволосая женщина, которая раздражает меня.

С тех пор как она ушла от меня после урока Корланда, я не могу выбросить ее из головы. Точнее, ее неоднозначное выражение лица, поскольку мы не могли открыто поговорить в присутствии ее брата и Офелии, как мы обычно делаем. Мы начали препираться, и каждый раз, когда мы это делаем, я почти сразу же жалею об этом, потому что она всегда уходит с еще большим замешательством в голове и глазах. В такие моменты она всегда сомневается в нас, и как бы мне ни хотелось заставить ее остановиться, я никогда не помогаю, а только подливаю масла в огонь.

Я подношу зажигалку к кончику сигареты, прикуриваю ее и делаю глубокий вдох. Дым заполняет мои легкие, вкус обжигает язык. Стоя у входа во двор, я жду, когда Уилл наконец выйдет из-под супервизии, чтобы мы могли пойти в столовую нашего колледжа и поужинать с друзьями. Это своего рода традиция, которую Офелия, Тея и Элиас завели, когда впервые встретились, и поскольку сегодня день рождения Элиаса, мы решили присоединиться. Позже мы также можем пойти в паб, чтобы пропустить стаканчик-другой.

Люди выходят из здания, распространяясь по двору, и я прислоняюсь к стене, наблюдая за ними.

Студенты Кембриджа — люди другой

породы. Я полагаю, что все студенты элитных университетов такие. Все хотят быть лучшими, потому что быть лучшим в одном из лучших университетов мира может означать только богатство и успех в дальнейшей жизни. Или так думают многие. Это недалеко от истины, потому что многие из нас действительно поступили туда благодаря деньгам наших родителей, семейному наследию или самым высоким оценкам. Конечно, многим студентам нравится быть прямолинейными, но, кроме этого, когда бы вы ни шли по кампусу или заходили в пабы, которые любят посещать студенты, или на любое другое мероприятие, вы чувствовали себя как в семье… Как дома. Потому что, в конце концов, мы все здесь по какой-то причине и у нас у всех похожий опыт.

Мне понравилось в Барселоне, хотя ничто не сравнится с возвращением сюда.

Я смотрю направо, где группа девушек разговаривает и время от времени смотрит в мою сторону. Я улыбаюсь им, прежде чем сделать последнюю затяжку и раздавить остатки сигареты о стену.

Да, ничто не сравнится с пребыванием здесь. По многим причинам.

Тея — одна из них.

— Единственное, по чему я не скучал, так это по супервизии, — голос Уилла возвращает меня от моих мыслей, когда он подходит ко мне с наброшенным на плечо пиджаком и папкой в руке. Он выглядит измотанным.

— Мы оба, — усмехаюсь я, отталкиваясь от стены.

Уилл улыбается, оглядывая группу девушек. Он видит, что их внимание усилилось с момента его появления, и я вижу в их глазах нетерпение в надежде, что мы поговорим с ними.

— Может быть, мы можем немного опоздать? — намекая, спрашивает он.

— Нет, мы не можем. У меня уже девять сообщений от Офелии, чтобы мы пришли вовремя, потому что она голодна, а я бы хотел пожить еще немного.

Уилл не выглядит довольным, но и не спорит. У него будет много возможностей пообщаться с девушками, если мы в итоге пойдем в паб сегодня вечером. Он может подождать.

— Итак… — начинает Уилл. Я смотрю на него. — У меня есть вопрос.

Мое сердце сбивается с ритма. Разве люди не знают, что начинать разговор с таких слов — это самое худшее? Каждый момент проносится у меня в голове, прежде чем остановиться на Тее, и я не могу отделаться от мысли, что вопрос касается ее.

Рассказал ли Сэмюэль что-нибудь Уиллу?

Кажется, он знал больше, чем говорил, еще в классе Корланда.

— Хорошо, — говорю я.

— Ты не замечал ничего странного в Тее в последнее время?

Я хмурюсь. — Страннее, чем напряженность между вами двумя с тех пор, как вы вернулись из Дедхэма?

Он стонет. — Это так очевидно?

— Что у вас что-то произошло? Да, приятель. Довольно очевидно, черт возьми.

Я знаю сторону Теи, но все, что она сказала, не имеет смысла, когда речь идет о том, почему Уилл так себя ведет с ней.

— Она когда-нибудь говорила тебе, что встречается с кем-то? — спрашивает он, и я сразу же останавливаюсь.

Это вырвалось из чертова ниоткуда.