Хладнокровно
Шрифт:
— Это называется любовь, мудак. Тебе стоит иногда пробовать.
— Я действительно кое-кого люблю.
— Слава Богу, впервые у тебя есть настоящее имя для этого, кроме тебя самого.
Я усмехаюсь. — И кто теперь мудак?
Чарли улыбается. Мы всегда ссорились друг с другом из-за мелочей. Это просто наша манера. Наверное, это хорошо, что мы не те люди, которые обижаются из-за всякого дерьма.
— Обращайся с Теей правильно, хорошо? — говорит он. — Нетрудно заметить, что ей не все равно. То, что она знает о
— Значит, она может жалеть меня, потому что бедный девятилетний мальчик потерял друга? Кэмпбеллы двинулись дальше, так почему вы все не можете? Почему эта тема все еще актуальна?
— Потому что ты так и не сказал ни слова о том дне.
— А что тут говорить? Мы играли, и он слишком сильно размахнулся и упал. Я замерз, потому что не умею хорошо плавать, пошел за нашими родителями, а когда мы вернулись, он был мертв.
Чарли закатывает глаза. — Ты прекрасно знаешь, что мы имеем в виду твои чувства по этому поводу. А не события в деталях. — Я качаю головой. У меня нет никаких чувств по этому поводу, черт возьми. — Слушай, я не прошу говорить с нами, но раз уж Тея знает, может, поговоришь с ней?
— Ей не нужно знать больше.
— Нет, нужно. Ты не самый легкий человек для близости, Ксавьер. Тот факт, что ты чувствуешь себя так неуверенно при мысли, что Финн мог флиртовать с Теей, означает, что ты боишься потерять ее. Если ты отгородишься от нее, то потеряешь. И это будет не вина Финна или мамы. Виноват будешь ты. Так что вытащи свои чувства из того темного места, куда ты их затолкал, и убедись, что ты не испортишь все это, — он делает паузу, указывая пальцем на стену, где висят наши фотографии. — Не помешало бы пригласить ее и на Зимний юридический бал.
Зимний юридический бал организуется каждый год в декабре юридическим обществом Кембриджского университета, в котором состоим и я, и Тея. Как и большинство других студентов юридического факультета. Я был на первом балу с одной девушкой с нашего курса. Было весело, но не настолько, чтобы я планировала пойти в этом году.
Чарли и Финн ездили каждый год, как показывают фотографии на стене.
Не такая уж плохая идея взять с собой Тею. Я знаю, что в прошлом году она ходила с Офелией.
— Какая тема в этом году? — спрашивает Чарли.
Всегда есть тема. Некоторые звучат интересно, некоторые — крайне скучно.
— Казино Рояль.
Это совсем не плохо.
***
Я встречаюсь взглядом с Теей, пока жду ее на крыльце. Сигарета между моими пальцами почти докурена. Я делаю последнюю затяжку и раздавливаю ее о кирпичную стену.
Тея стоит в стороне, пока я выпускаю дым. Ей не нравится, когда я курю, но она больше не говорит мне, как это вредно для здоровья. Мы все должны от чего-то умереть. Рак легких — лишь один из вариантов.
— Что мы здесь делаем? — спрашивает она, когда я беру ее руку, переплетая свои пальцы с ее. У нее
Я веду ее за пределы участка моих родителей и вниз по дороге к парку, где мы вчера играли в регби. Теперь, когда мой день рождения уже позади, мы наконец-то можем побыть здесь наедине, прежде чем возвратиться в Кембридж сегодня днем.
— Я веду тебя туда, где это случилось, — говорю я, и она застывает. Ее глаза расширились, потому что она не ожидала, что я продолжу эту тему. Честно говоря, я и не собирался этого делать, пока Чарли не привел веские доводы в пользу того, что я потерял ее раньше.
— Почему?
— Ты хочешь знать, верно? — Она кивает. Я сокращаю пространство между нами, обхватывая ее щеку. — Я не умею говорить словами, Тея, когда дело доходит до таких вещей. И меня это не волнует. Но если ты хочешь знать, я скажу тебе.
Она тяжело сглатывает, но делает еще один шаг, и мы идем через парк к каменистой дороге, ведущей к озеру. Я не был там последние два года, но этот путь я не забуду.
Ветер дует в нашу сторону. Сегодня холодно, но, по крайней мере, дождя пока нет. Я не хочу торчать здесь в сырости, и я не хочу, чтобы Тея заболела.
Мы пробираемся через кусты, чтобы сократить путь. Насколько я вижу, кустами давно не пользовались, поэтому они немного заросли. Тем не менее, Тея не против испачкать свою куртку, что мне в ней нравится. Она не жалуется на это.
Вскоре мы оказываемся у озера. Оно большое и глубокое. Я плавал в нем несколько раз, но, зная о рыбе, обитающей в нем, я не вижу в этом ничего привлекательного. И это всегда заставляет меня думать о папе, выныривающем из озера с холодным, мертвым Лео на руках.
— Мама уже рассказала тебе подробности?
Тея смотрит на озеро, погруженная в свои мысли. — Она рассказала мне со своей точки зрения о том, что произошло, и о твоей агрессии позже.
Конечно, рассказала.
Честно говоря, что мне тогда ей сказать?
— Откуда взялась ваша агрессия? — спрашивает она, как будто понимает, что я не знаю, с чего начать.
— Именно здесь, в тот день, — говорю я ей, делая глубокий вдох. — Я поссорился с Лео. Я не помню, из-за чего. Скорее всего, ничего важного. Но я помню, что был очень зол, в ярости. Следующее, что я помню — он в воде, тонет.
Я все это помню. Все, кроме причины ссоры. Как будто кто-то стёр из моей памяти эту единственную вещь, и это единственное, к чему я возвращаюсь, когда думаю о том дне. Потому что это раздражает меня… Незнание.
— Вы подрались?
Я качаю головой. Лео упал в воду, потому что не смотрел, куда идет. Больше ничего такого не было. Я начал драться позже. О большинстве драк мои родители даже не знают, потому что у меня хватало ума либо как-то скрывать синяки, либо вообще не попадать под удар.