Хладнокровное убийство
Шрифт:
Далее он описал домик, в котором, по его уверениям, они провели ночь: две одинаковые кровати, старый календарь с рекламой «кока-колы», радио, которое включают за дополнительные четверть доллара. Его самообладание, его ясная речь, уверенное изложение многочисленных деталей, которые запросто можно проверить, произвели впечатление на Ная — хотя, разумеется, парень врал. А вдруг нет? И то ли из-за простуды и жара, то ли из-за внезапного ослабления согревающей силы уверенности Ная прошиб холодный пот.
— А наутро мы проснулись. И выяснилось, что они нас обобрали и смылись, — сказал Хикок. — С меня-то много не слупишь, а у Перри в бумажнике
— И что же вы предприняли?
— А чего тут предпринимать?
— Вы могли бы обратиться в полицию.
— Ну да, как же. Бросьте. Обратиться в полицию. К вашему сведению, условно освобожденному напиваться не полагается. Или встречаться с товарищами по несчастью.
Ну хорошо, Дик. Теперь о воскресенье. Пятнадцатого ноября. Расскажи нам, что вы делали в тот день, начиная с того момента, как вышли из «Утехи».
— Ну, мы позавтракали на стоянке грузовиков возле Хэппи-хилл. Потом поехали в Олат, и я высадил Перри у гостиницы, где он остановился. Кажется, это было часов в одиннадцать. Потом я поехал домой, и мы всей семьей сели обедать. Как всегда по воскресеньям. Смотрел телевизор — баскетбол, а может, это был и футбол. Я был очень уставший.
— Когда ты в следующий раз встретился с Перри Смитом?
— В понедельник. Он пришел ко мне на работу. В «Товары для тела» Боба Сэндза.
— И о чем вы с ним говорили? О Мексике?
— Ну да, нам все равно нравилась эта идея, хоть мы и не получили денег. Нам хотелось туда поехать, и мы решили, что стоит рискнуть.
— Стоит того, чтобы снова угодить в Лансинг?
— Об этом мы не задумывались. Понимаете, мы ведь вообще не собирались возвращаться в Штаты.
Най, который делал пометки в блокноте, сказал:
— На следующий день после развлечения с чеками, которое имело место двадцать первого числа, ты и твой друг Смит исчезли. Теперь, Дик, пожалуйста, обрисуй ваши передвижения начиная с этого момента и до вашего ареста в Лас-Вегасе. В общих чертах.
Хикок присвистнул и закатил глаза.
— Ничего себе! — сказал он и, призвав свой дар для ответа, очень напоминающего исчерпывающий отчет, начал перечислять все пункты своего долгого путешествия — путешествия протяженностью около десяти тысяч миль, которое они со Смитом проделали за последние шесть недель. Он говорил в течение часа и двадцати пяти минут — начиная с двух пятидесяти и до четырех пятнадцати — и продиктовал Наю названия всех шоссе, гостиниц, мотелей, рек, городов и городишек, целую вереницу названий: Апач, Эль-Пасо, Корпус-Кристи, Сантийо, Сан-Луис-Потоси, Акапулько, Сан-Диего, Даллас, Омаха, Свитуотер, Стилуотер, Тенвилл-Джанкшн, Таллахасси, Нидлз, Майами, отель «Нуэво Уолдорф», отель «Сомерсет», отель «Саймон», мотель «Наконечник стрелы», мотель «Чероки» и многие, многие другие. Он назвал им имя человека, которому он продал в Мексике свой старый «шевроле» 1949 года, и признался, что украл более новую модель в штате Айова. Он описал людей, которых они с Перри встретили по пути: мексиканская вдова, богатая и сексуальная; Отто, немецкий «миллионер»; «шикарные» негры в «шикарном» сиреневом «кадиллаке»; слепой владелец фермы, где разводят гремучих змей, во Флориде; умирающий старик и его внук и другие. Когда он закончил, он сложил руки на груди и просиял, как будто ждал, что сейчас его похвалят за юмор, ясность и искренность его рассказа об этом путешествии.
Но Най, стараясь не отстать от повествования, только строчил как
— Я думаю, ты знаешь, зачем мы здесь.
Хикок перестал улыбаться и сел прямее.
— Я полагаю, ты понимаешь, что мы не стали бы мчаться в Неваду только затем, чтобы поболтать с парочкой дешевых мошенников.
Най закрыл блокнот. Он тоже посмотрел на задержанного и заметил, что на левом виске у него вздувается вена.
— Стали бы, Дик?
— Чего?
— Ехать в такую даль, чтобы побеседовать с тобой о чеках?
— Другой причины я не вижу.
Най нарисовал на обложке блокнота кинжал. Покончив с этим делом, он спросил:
— Скажи мне, Дик, ты когда-нибудь слышал об убийстве Клаттеров?
Позже он написал в официальном отчете: «Мой вопрос вызвал у подозреваемого сильную реакцию. Он посерел. Глаза его забегали».
Хикок сказал:
— Тпру, не так шустро. Попридержите коней. Я вам не паршивый убийца.
— Вопрос был, — напомнил ему Черч, — не слышал ли ты чего-нибудь об убийстве Клаттеров.
— Кажется, я что-то такое читал, — сказал Хикок.
— Гнусное преступление. Гнусное. И трусливое.
— И почти идеальное, — сказал Най. — Но вы до пустили две ошибки, Дик. И первая в том, что вы оставили свидетеля. Живого свидетеля, который будет давать показания в суде. Который будет стоять на свидетельском месте и расскажет присяжным о том, как Ричард Хикок и Перри Смит связали и убили четверых беспомощных людей.
Лицо Хикока побагровело от вернувшейся краски.
— Живой свидетель! Не может этого быть!
— Потому что вы думали, что уничтожили всех?
— Я сказал: тпру! Никому не удастся приплести меня к убийству. Чеки. Милое мелкое воровство. Но я не убийца, черт бы вас всех побрал.
— Тогда почему, — запальчиво спросил Най, — ты нам соврал?
— Я вам говорил правду.
— Временами, но не всегда. Например, о том, что произошло в субботу, четырнадцатого ноября? Ты сказал, что вы поехали в Форт-Скотт.
— Да.
— И когда вы туда приехали, вы зашли на почту.
— Да.
— Чтобы выяснить адрес сестры Перри Смита.
— Верно.
Най поднялся. Он обошел вокруг стула Хикока и остановился у него за спиной. Наклонившись к самому уху задержанного, он прошептал:
— У Перри Смита нет никакой сестры в Форт-Скотте и никогда не было. И в субботу днем почтовое отделение Форт-Скотта не работало.
Потом он сказал:
— Обдумай это, Дик. Пока все. Мы поговорим с тобой позже.
Отпустив Хикока, Най и Черч пересекли коридор и заглянули в одностороннее зеркальное окошечко в двери комнаты, где полным ходом шел допрос Перри Смита, — они наблюдали эту сцену без звукового сопровождения. Най, который впервые увидел Смита, был заворожен его ногами — точнее, тем, что ноги у него были настолько коротки, что маленькие, как у ребенка, ступни едва доставали до пола. Голова Смита — жесткие индейские волосы, ирландско-индейская смесь темной кожи и дерзкого, каверзного выражения лица — напомнила ему о симпатичной сестре подозреваемого, милой миссис Джонсон. Но этот маленький, покалеченный полумужчина-полуребенок не был милым; розовый кончик его языка высовывался между губами, словно язык ящерицы. Он курил сигарету, и по ровности его выдохов Най заключил, что он все еще «девственный» — то есть до сих пор не знает о реальной цели допроса.