Хлеб наемника
Шрифт:
— Не слышу ответа, — понизил я голос и заговорил таким тоном, что самому стало противно.
— Господин Артакс, мне приказали… — начал Густав.
— Что приказали? — вызверился я. — Приказали бросить пост и идти сюда? Кто посмел отдать приказ через мою голову? И почему ты исполнил чужой приказ?!
— Господин первый бургомистр приказал встать на караул и никого не пускать! — с тупой решительностью сказал капитан стражи. — В том числе — вас, — добавил он, опуская глаза. — Простите, комендант, но мы подчиняемся ратуше…
—
Можно было прочесть по лицам, что страх передо мной боролся со страхом перед первым бургомистром. Я их не осуждал. Просто каждый делал свое дело…
— Простите, господин комендант, — со вздохом обреченности сказал Густав, положив руку на эфес меча и кивая солдатам, — вы уедете, а у нас тут семьи, дети…
— Ну, как знаете, — хмыкнул я, делая шаг вперед. — Не обижайтесь!
Латники, пытавшиеся выставить алебарды, будто бабы скалки, рухнули, столкнувшись лбами, а Густав, получивший удар в живот, упал на мостовую и скрючился, как ребенок в утробе матери. (Ну на самом-то деле не так уж сильно я его и ударил, но нужно же парню соблюсти приличия?)
Пока я «беседовал» с городскими стражниками, подбежала моя молодежь, ведомая Бруно.
— Что случилось, господин комендант? — отсалютовал мне сержант.
— Еще не знаю, — честно ответил я. — Похоже, бургомистры собираются сдать город.
— Ничего… себе! — уставился на меня сержант, а латники «особого» отряда поддержали командира непечатными возгласами.
Еще бы! Эти парни сражались на стенах чаще других. И у них не было семей.
Конечно, не дело затевать войну между городскими стражниками и моей личной «гвардией», но выбора у меня не было.
— Сержант, слушай мою команду! — приказал я, напуская на себя торжественный вид. — Взять магистрат под охрану. Всех впускать — никого не выпускать. В случае моего сигнала бежать на помощь! Все ясно?
— Так точно! — бодро отрапортовал сержант, начиная расставлять стражников.
Перед дверями, где происходило заседание Совета, был еще один караульный. Пожилой стражник, попытавшийся меня остановить, влетел в зал заседаний и растянулся перед креслами бургомистров…
— Не помешаю? — вежливо поинтересовался я, заходя следом.
Зал почти не изменился с того дня, когда меня назначили комендантом. Ну разве что одно из окон было затянуто промасленным холстом, колебавшимся под легкими порывами ветра.
Ульбург, неофициальная столица стеклодувов Швабсонии, мог позволить вставлять в окна магистрата не днища от винных бутылок, а целые стекла. Такое стекло где-нибудь в Аррере или Ларге тянуло на целое состояние. Ну в тех местах догадались бы, что во время осады следует закрывать окна ставнями.
Членов Совета было меньше — кто-то погиб на стенах, кто-то был ранен. Ну про зятя бургомистра и старшину лудильщиков можно не вспоминать.
—
— Догадываюсь, — бросил я. — Что еще?
— Вы должны уйти! — торжественно заявил стекольщик. — Наемникам не место на заседании Совета!
Я ласково улыбнулся старику и душевно, как родному, сказал:
— Милейший! Вы бы заткнулись.
Тщедушный старшина открыл было рот, чтобы заявить какой-нибудь протест, но при виде моего кулака сник.
Герр Лабстерман, посмотрев на стекольщика, перевел взгляд на меня:
— Собственно говоря, господин Заркаль прав. Но, раз уж вы пришли, сообщите, какое у вас дело?
— Дело, господин первый бургомистр, самое простое. Я хотел поинтересоваться, почему вы, без моего ведома, снимаете стражников со стен и ставите их на охрану ратуши? Тем более используете для своих целей моего лейтенанта.
— Вы не забыли, что капитан городской стражи подчиняется магистрату? — усмехнулся бургомистр. — Разве не так?
— Нет, господин бургомистр, совсем не так, — ответил я как можно суше и официозней. — Вы сами переподчинили мне Густава и городскую стражу. Потому — капитан городской стражи является моим лейтенантом. Если бы вы хотели вернуть все обратно, вы были бы обязаны сообщить об этом мне. И только в случае, если бы город отказался от моих услуг. Об этом, кстати, есть специальный параграф в Общем Уложении Вольных городов. А Уложение, как вы знаете, стоит выше, нежели городское право Ульбурга.
Бургомистр скривился. Возможно, об Общем Уложении, которое сто лет назад подписали все вольные города, он не подумал. Уложение касалось чисто военных дел. Таких, например, как права и обязанности солдат, от рядового стражника и до начальника обороны города. Последний, надо сказать, имеет почти неограниченную власть! А снимать со стен людей без его разрешения считалось изменой.
Будь во главе города не магистрат, а бургграф, все было бы проще. Правитель распоряжался бы жизнью и судьбой каждого горожанина без оглядки на законы. Зато — при нем количество чиновников было бы сведено к минимуму. Коль скоро город управляется выборными лицами, то он имеет и большое количество законов. Бюрократия опасна не только для простых людей, но и для самих бюрократов…
В отличие от бургомистра, Общее Уложение я знал неплохо:
— Итак, господин бургомистр. Вы нарушили несколько параграфов Уложения. Напомню присутствующим, что в случае военных действий лицо, отвечающее за оборону города, является временным членом Городских Советов, магистратов и ратушей. Там, кстати, не уточняется — является ли военный комендант горожанином или нет.
Члены Городского Совета притихли, переваривая услышанное. Думаю, Лабстерман корил себя, что давно не обновлял в памяти имперские законы.