Хлеб по водам
Шрифт:
— Потому что раньше еще не знала. Не была твердо уверена. А потом боялась, что вы будете смеяться надо мной. Обзывать сентиментальной маленькой девчонкой. Ладно, теперь, когда все стало известно, смейтесь на здоровье! — добавила она.
— Никто не собирается смеяться над тобой, Кэролайн, — мягко заметил Стрэнд.
— Да и вообще эти разговоры просто не имеют смысла. — Она отмахнулась. — Сказки для молодых дураков. На все нужны деньги, много денег. Да, мы живем дружно, любим друг друга, и это наше богатство. Но когда речь заходит о настоящих материальных благах, о реальном
— Это мы обсудим чуть позже, — ответил Стрэнд. — А сейчас мне очень бы хотелось знать причины, по которым ты выбрала именно эту специальность. Что вообще ты знаешь о животных?
— Почти ничего. Нет, кое-что все-таки знаю. То, что они страдают и заслуживают лучшей участи. И что плохого в том, если человек хочет посвятить свою жизнь тому, чтобы сделать этот жестокий мир хотя бы чуточку добрее? — Голос ее звенел от еле сдерживаемого гнева.
— Ничего плохого я в этом не вижу, — ответил Стрэнд. — Напротив, считаю достойным восхищения. Но ведь люди тоже страдают, Кэролайн. Однако ты почему-то не хочешь стать врачом.
— Да, я не хочу быть ни врачом, ни политиком, ни генералом, ни социальным работником. И знаешь почему? Потому что не гожусь для этого. Вот Элеонор — она совсем другая. Она может стать кем угодно, добиться чего угодно. А я не могу. Может, я и глупа и много чего не знаю, зато хорошо знаю себя. Люди меня пугают, я чувствую себя неуклюжей, начинаю молоть какую-то ерунду и знаю, что они насмехаются надо мной у меня за спиной.
Бедная, бедная милая моя девочка, с горечью подумал Стрэнд.
— Животные куда лучше, — возбужденно продолжала Кэролайн. — Они не умеют говорить. По крайней мере мы не понимаем того, что они говорят. И мне нечего их бояться или смущаться… — Она была готова заплакать.
Стрэнд перегнулся через стол и нежно похлопал девочку по руке.
— Все в порядке, не расстраивайся, — сказал он. — Теперь я знаю, что ты думаешь и чувствуешь, но только прошу, не принимай все слишком близко к сердцу. Уверен, когда повзрослеешь, твоя самооценка повысится.
— Если я и дальше останусь в этом городе, где день и ночь приходится сражаться за то, чтобы как-то соответствовать всем этим умникам вокруг, я просто больше не выдержу!.. — Теперь она рыдала уже во весь голос.
— Ну а если я скажу тебе, — начал Стрэнд, — что ты меня убедила? И теперь я считаю, что действительно будет лучше, если ты поступишь в этот колледж?.. — Он сделал паузу. — И что мы уж как-нибудь постараемся отыскать способ отправить тебя туда, каких бы материальных затрат это ни потребовало?
Кэролайн недоверчиво воззрилась на него:
— Хочешь сказать, что вы с мамой будете работать дни и ночи напролет, лишь бы отправить меня в Аризону?
— Нет, таких крайних мер не предполагается, — рассмеялся Стрэнд. — Просто мистер Хейзен подал одну идею…
— Надеюсь, ты не собираешься просить денег у него в долг? Лично я бы не стала…
— Да нет, — перебил ее Стрэнд. А затем рассказал ей о плане Хейзена, связанном с получением стипендии. Кэролайн
— Кстати, он уже переговорил со своим другом из того колледжа, — добавил Стрэнд, — и тот может организовать тебе встречу с человеком, набирающим команду. Он живет здесь, в Нью-Йорке. Если ты действительно серьезно настроена, советую тебе встретиться с ним. Он оценит, на что ты способна.
— Я настроена серьезно, — пробормотала она. — Ты даже не знаешь, насколько серьезно, папа!..
— Тогда я поговорю с учителем физкультуры в твоей школе. Возможно, он согласится немного потренировать тебя.
— Вот это класс! — воскликнула Кэролайн, недоверчиво покачав головой. — Пробегусь разок наперегонки с девчонками, которым нужна неделя, чтоб обежать квартал, — и какая-то дурацкая школа оплатит мое обучение за целых четыре года?.. Знаешь, папа, мне кажется, этот мистер Хейзен просто пошутил.
— Он не из шутников, — возразил Стрэнд. — И с кем ты там будешь соревноваться в беге, совершенно не важно. Главное — какое время ты покажешь. — Стрэнд поднялся. — Да, кстати, находится эта школа в Аризоне, Траскотт. Мистер Хейзен сказал, что там очень сильная сельскохозяйственная кафедра. И если ты действительно хочешь попытаться, мы с мамой сделаем все, чтобы помочь тебе. Ну а если не получится, будем искать какой-нибудь другой вариант.
Кэролайн задумчиво затеребила нос.
— Аризона… — протянула она. — Звучит соблазнительно. Нет, правда! Да я побегу изо всех сил!..
— Можешь поговорить об этом с мистером Хейзеном, — заключил Стрэнд, выходя из кухни. — Завтра утром, после той процедуры в полицейском участке.
Но назавтра утром Кэролайн не удалось поговорить с мистером Хейзеном. Потому что после того, как девочка указала на молоденького парнишку с незажившими шрамами на лбу и переносице и очень спокойно сказала: «Да, я уверена, это тот самый, он был с ножом», — она тут же начала дико кричать, закрыла ладонями глаза, согнулась и сидела, раскачиваясь из стороны в сторону. И продолжала кричать, когда Стрэнд, подхватив дочь на руки, вынес из полицейского участка, а за ним бежали встревоженные Лесли и Хейзен. На улице ждал в «мерседесе» Конрой, и они отвезли Кэролайн прямиком к доктору Принзу. Тот сразу же сделал ей укол, и минуту спустя Кэролайн лежала на кушетке, молча, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами.
Еще два дня она пробыла дома, в школу на занятия не ходила. Почти все время сидела у себя, притихшая и рассеянная, а комната была буквально завалена цветами и коробками с шоколадными конфетами, которые присылал ей Хейзен. Адвокат звонил им по два-три раза на дню, справляясь о ее здоровье. Во время одного из таких разговоров он сообщил, что его друг из Траскотта уже договорился с кем-то в Нью-Йорке и что эти люди готовы посмотреть Кэролайн, когда она почувствует, что в силах им показаться. Сам Хейзен тоже очень хотел повидать Кэролайн, но проявил полное понимание, когда Лесли сказала, что девочку хотя бы на время лучше оставить в покое.