Хлеб сатирика
Шрифт:
Тетя Даша с Арбата встрепенулась и вся обратилась во внимание.
Папа коротко пояснил свою мысль. Известно, что тетя Даша состоит в комиссии по торговле и общественному питанию. Она приходит к председателю и заявляет, что комиссия проводит заочную конференцию покупателей данного микрорайона и хотела бы выслушать его замечания и предложения. О чем говорит председатель? Конечно же, о том, что в магазинах нет лезвий для безопасных бритв и мужских носков. И тут тетя Даша от имени комиссии вручает председателю небольшой презент: десяток пачек лезвий «Жиллет» и набор мужских носков.
— Взятка? — спросил дядя Костя.
— Зачем так говорить! — поморщился папа. — К презенту
— Могу прибавить еще гречки, — вставила тетя Даша. — Два кило. Гречки тоже днем с огнем не сыщешь.
— Можно и гречки, — милостиво согласился папа. — Председатель растроган, он просит Дарью Федоровну присесть, заботливо расспрашивает ее о работе, о семейных обстоятельствах. И тут она закидывает удочку насчет Наташки…
Шумные аплодисменты покрыли последние слова папы.
Лиха беда начало. Фантазия участников семейного совета разыгралась вовсю. Предложения сыпались одно заманчивее другого. После того, как были выпиты два чайника чая и съедены три торта, председатель комиссии оказался обложенным со всех сторон, как кабан в лесном урочище.
На следующее утро приехал из Белгорода дядя Ваня, и приехал не один. Вместе с ним явилась его супруга Олимпиада Владимировна.
— Буду готовить Наташке обеды, — заявила она и, вооружившись хозяйственной сумкой, отправилась на рынок за продуктами.
В отличие от многих работников общественного питания Олимпиада Владимировна считала, что к каждой человеко-единице нужен строго индивидуальный подход. Характер стола, по ее мнению, зависит не только от состояния здоровья человека, рода занятий, времени года, но и от чисто психических переживаний. Так, влюбленному следует употреблять один вид пищи, разочарованному — другой, удостоенному премии или награды — третий, подвергнувшемуся острой общественной критике — четвертый и т. д. Ну, а как питаться человеку, сдающему экзамены? Этот вопрос Олимпиада Владимировна всесторонне обдумала еще по дороге из Белгорода в Москву, и теперь в ее голове сложился совершенно четкий распорядок завтраков, обедов и ужинов Наташки. На все дни — от первого собеседования до сдачи последнего экзамена. Так что Олимпиада Владимировна чувствовала себя вполне в своей тарелке.
Сложнее обстояло дело с дядей Ваней.
Дядя Костя ничуть не преувеличивал: Иван Федорович действительно обладал непререкаемым авторитетом. Но в чрезвычайно ограниченной области: он был проектировщиком заводских и фабричных труб. Можно смело утверждать, что на всем протяжении от Владивостока до Клайпеды за последние двадцать лет не была поставлена ни одна труба без прямого или косвенного участия Ивана Федоровича. Любая из них начинала дымить лишь после того, как получала его «добро».
Да, Иван Федорович, несомненно, являлся крупнейшим и авторитетнейшим специалистом своего дела. Но было абсолютно неясно, как можно увязать его обширные и поистине энциклопедические познания в области монтажа заводских труб с такой наукой, как педагогика. Вот почему в отличие от супруги Иван Федорович попал, что называется, как кур в ощип. Наскоро побрившись, он помчался в редакцию журнала «Котлы и трубы», где у него было немало друзей, чтобы посоветоваться с ними, чем он может быть полезен своей племяннице.
Между тем прошел день, другой, третий… И на горизонте обозначились грозные предзнаменования.
Во-первых, выяснилось, что у председателя приемной комиссии нет не только телевизора, но даже простейшего радиорепродуктора.
Во-вторых, председатель оказался женщиной, к тому же незамужней.
В-третьих, стало известно, что дядя
Таким образом, племянник Сергей, тетя Даша и Иван Федорович оказались отброшенными на исходные позиции.
К тому же, вопреки совету бабушки Евы, Наташка категорически отказалась лезть в горячую ванну и совершенно игнорировала стряпню Олимпиады Владимировны. Схватив кусок любимой ею чайной колбасы и булку, она стремительно куда-то убегала, а психологические обеды белгородской искусницы стыли и прокисали на газовой плите.
Это была полная катастрофа.
Но странное дело: на судьбе Наташки это никак не отразилось. Находясь в блаженном неведении относительно чрезвычайных мер, принятых ее ближайшими и дальними родственниками, она жила обычной жизнью абитуриентов. Сидела до одури в библиотеке, совалась ко всем консультантам, простаивала в институтских коридорах у дверей, за которыми подвергались экзекуции ее сверстники и сверстницы, и дрожала, как осиновый лист, вытягивая из общей кучи очередной экзаменационный билет.
Минули три недели. Вся семья была в сборе, когда явилась Наташка.
— Поздравьте меня: я студентка Московского педагогического института имени Ленина!
И протянула изумленным родичам студенческий билет и зачетную книжку, на которой красовалась сияющая Наташкина мордашка, впрочем, немного попорченная треугольной институтской печатью.
— Наташа, родная! — рыдая, проговорила мама. — Ведь ты же должна была провалиться, мы же не сумели ничего для тебя сделать…
— Да, не сработала ни одна пружина, — печально подтвердил папа.
— Произошло чудо! — воскликнула всегда экзальтированная бабушка Ева.
А между тем никакого чуда не происходило. Просто сработал тот фактор, значение которого начисто отрицал дядя Костя. Наташа была прилежной ученицей, хорошо изучала науки в школе и основательно подготовилась к выпавшим на ее долю испытаниям.
Оказалось, что этот фактор надежно действует как в веке минувшем, так и в нынешнем.
На лоне природы
Обязательная процедура
Из-за обилия различных дел я не смог пойти в отпуск летом. Пришлось перенести его на осень. Но незаметно прошел октябрь, подкатил ноябрь, а я еще находился в Москве. Начались дожди, выпал снег. Стало ясно, что на юг ехать уже поздно. Вот тогда-то я и решил осуществить свою давнюю мечту — посвятить отпускное время исключительно рыбной ловле.
Развернул я карту Советского Союза и стал думать, в какую сторону поехать. Остановил свой выбор на Карельском перешейке. Рыбачить здесь мне никогда не приходилось, но зато сколько увлекательных историй я слышал о глухих лесных озерах, о быстрых порогах и широких плесах Вуоксы — реки поистине сказочной!