Хлеба и рыбы

Мартин Джордж Р.Р.

– Ради Первого Советника? – Таф моргнул еще раз.

– Да, и ради остальных. Я знала Джозена когда он только начинал. Это был неплохой человек, Таф. Не злой. Все они не плохие. Это честные мужчины и женщины, и все, чего они хотят – это накормить своих детей.

– Мне непонятна ваша логика, – заметил Хэвиланд Таф.

– Я была на

том заседании, Таф. Я сидела и слушала, что они говорят, и я увидела, что с ними сделал Ковчег. Они были честными, достойными, нравственными людьми, а Ковчег превратил их в обманщиков и лжецов. Они верят в мир, а говорили о войне, чтобы захватить ваш корабль. Вся их религия основана на святости человеческой жизни, а они спокойно обсуждали, сколько может быть жертв – начиная с вас. Таф, вы когда-нибудь изучали историю?

– Не могу сказать, что я большой в ней специалист, но кое-что о прошлом мне известно.

– Есть одна давняя поговорка, Таф, со Старой Земли. Власть разлагает, а абсолютная власть разлагает абсолютно.

Хэвиланд Таф ничего не ответил. Паника прыгнула к нему на колени и уютно там устроилась. Он погладил ее своей огромной бледной рукой.

– Одна только мечта о Ковчеге уже начала разлагать мой мир. Что бы с нами сделало фактическое обладание этим чертовым кораблем? Мне не хотелось этого узнавать.

– Несомненно, так, – сказал Хэвиланд Таф. – Следующий вопрос напрашивается сам собой.

– Какой?

– Сейчас я владею Ковчегом, и, следовательно, имею почти абсолютную власть.

– О, да, – согласилась Толли Мьюн.

Таф промолчал.

Она покачала головой.

– Я не знаю, – сказала она. – Может быть, я не все продумала. Может быть, я не права. Может быть, я самая большая дура, какую вы видели.

– Не всерьез же вы так думаете, – возразил Таф.

– Может быть, я просто решила, что пусть

лучше разложитесь вы, чем наш народ. Может быть, я думала, что вы наивны и безобидны. А может быть, я действовала инстинктивно, – она вздохнула. – Я не знаю, бывают ли честные неподкупные люди, но если да, то вы один из них, Таф. Последний ннаивный человек. Вы были готовы все потерять ради нее, – она показала на Панику. – Ради кошки. Чертов вредитель, – но говоря это, она улыбалась.

– Понятно, – сказал Хэвиланд Таф.

Начальник порта устало поднялась на ноги.

– Теперь мне пора возвращаться и произносить такую же речь перед менее благородной аудиторией, – сказала она. – Покажите мне, где сани, и сообщите им, что я вылетаю.

– Хорошо, – ответил Таф. Он поднял палец. – Остается выяснить еще один вопрос. Поскольку ваши бригады не закончили всю работу, о которой мы договаривались, то, по-моему, несправедливо брать с меня все тридцать четыре миллиона стандартов. Может быть, вы согласитесь на тридцать три миллиона пятьсот тысяч?

Она изумленно уставилась на него:

– Какая разница? Вы ведь никогда не вернетесь.

– Смею с вами не согласиться, – возразил Таф.

– Но мы же пытались украсть ваш корабль.

– Верно. В таком случае, пожалуй, следует сойтись на тридцати трех миллионах, а остальное засчитать как штраф.

– Вы правда хотите вернуться? – спросила Толли Мьюн.

– Через пять лет, – сказал Таф, – наступает срок выплаты первой половины кредита. Кроме того, к этому времени мы сможем увидеть, как мой скромный вклад повлиял на ваш продовольственный кризис. Возможно, вам опять понадобятся услуги инженера-эколога.

– Я вам не верю, – сказала она в изумлении.

Хэвиланд Таф поднял руку к плечу и почесал Хаоса за ухом.

– Ну почему, – с упреком в голосе спросил он, – в нас всегда сомневаются?

Кот ничего не ответил.