Хлопок одной ладонью
Шрифт:
— Ее обыскивали? — спросил Тарханов, глядя в сторону.
— Бойцы наскоро общупали. Оружия вроде нет, — ответил Ляхов. — Пистолет я изъял, странный довольно.
О том, что сам эту систему знает, распространяться не стал. Достал из полевой сумки и подвинул через стол трофей.
Сергей взглянул мельком, не заинтересовался, не до этого сейчас было. Снял трубку телефона, приказал адъютанту немедленно прислать к нему двух сотрудниц шестого отдела.
Девицы с погонами подпоручиков явились почти мгновенно. Тут, в этом корпусе, все рядом.
— Вот вам, Яланская, — сказал Тарханов
— Итак, господа, что же мы имеем? — значительно произнес Тарханов, указывая на свой письменный стол. На нем рядом лежал трофейный пистолет и большой пакет из прозрачного целлофана, в котором виднелись какие-то изделия из ткани. — Подпоручик Яланская, весьма в своих делах квалифицированная сотрудница, ну и вообще… как женщина, под полную ответственность заявила, что снятое с задержанной нижнее белье не соответствует любому фасону, имеющему…
— Ношение в цивилизованном мире, — помог его стилистической заминке Ляхов.
— Вот-вот. Особенно та вещь, которая вызвала наибольший интерес у специалисток. Некая странная комбинация мужских кальсон с дамскими чулками. Я вам это демонстрировать не буду, поскольку вещи… несвежие, но передам на исследование экспертам. Пусть выскажутся.
— Что там бабские трусы неизвестного происхождения, — грубо ответил ему достигший начальной фазы восстановления Бубнов, — если подошедшие к нам на помощь неизвестные бойцы из неизвестного оружия спалили восемь или девять вражеских танков совсем уже нечеловеческой конструкции…
— Об этом точнее, пожалуйста.
Понимая, что не следует доводить до крайности и так весьма напряженного товарища, Ляхов доложил ясно, коротко и без намека на ерничество.
— …что полностью подтверждает ранее мною изложенное положение вещей, под которое мы попали.
Тарханов взял в руки и повертел отобранный у террористки пистолет. Номер, клеймо, почти похожее на настоящее, Тульского оружейного завода, год выпуска — «1964».
— Яланская! — крикнул он в сторону двери комнаты отдыха. — Введи ее сюда.
— Подожди, я сейчас, — попросил Ляхов Сергея, направляясь к входной двери.
— Так чего ты, там же… — удивился Тарханов, машинально бросив взгляд в сторону маленькой двери в углу.
— Извини, там ведь девушки, а дверь тонкая, а я застенчивый… Я в общий.
Объяснение не хуже прочих, действительно, справлять свои дела за тонкой фанерой, когда по ту сторону три женщины… Не комильфо.
Ляхов в очередной раз нажал кнопку вызова на хронометре. Ждать пришлось дольше, чем обычно. И там они заняты…
Шульгин ответил снова только по звуковой связи.
— Александр Иванович, вы сейчас за нашим советом наблюдали?
— Фест смотрел… — слова прозвучали как-то неопределенно.
— Смотрел или нет? — Это уже с напором.
— Да, да… Просто у нас тут сейчас… тоже совещание.
— Он готов подменить меня на полчаса хотя бы?
— Что
— А вы не поняли? Не хотите, не надо. Мне на ваши заботы тем более плевать! Шапки врозь и конец компании!
— Опасно нам, понимаешь, опасно сейчас снова канал открывать. То чужие танки на улицах ездят, а то в квартиру ввалятся… Хрен с вами, открываю…
Сначала приоткрылось окно, чуть больше дамского туалетного зеркала. За ним чрезвычайно взвинченный, никогда его Ляхов таким не видел, Шульгин, рядом — Ляхов-первый. В той же здешней форме, что была сейчас и на втором.
— Заскакивай, — сказал Секонд, — буквально на пятнадцать минут. Схема интересная наклевывается. Я — не потяну. Тут баба пленная — точно из вашего времени. Поучаствуй в допросе. Я тебя здесь подожду, чтобы лишний раз вашу систему не грузить.
Сказано это было с едкой иронией. Да в самом деле, головы-то мы сейчас кладем, а за что? За ваши забавы? А если нет — так тем более давайте на равных.
Фест перешагнул рамку, и проем тут же закрылся.
— Но ты в самом деле весь разговор слышал? — подстраховался Секонд. — Тут ведь в одном слове сбой, и уж не знаю, как выкарабкиваться будем.
— Говорю тебе — слышал. Та штука, что ваших ментовок удивила, колготки называется. Чудо трикотажной мысли девятьсот шестьдесят пятого года!
— Интересно. Колготки шестьдесят пятого года, пистолет — шестьдесят четвертого. Может, они оттуда?
— Ерунда. Колготки бабы до сих пор носят, той же самой конструкции, пистолеты по сто лет служат. Ничего не доказывает… Для Сергея с Бубновым мы с тобой, разумеется, этого знать не можем, но я уже начинаю просекать, куда дело поворачивается. Ладно, жди. Запрись в кабинке и кури себе. Вот в этой, крайней, тут окно на улицу, воздух свежий и хлоркой не так воняет. Постараюсь вернуться вовремя. Только подожди-ка…
Фест быстренько переколол себе на китель ляховскую орденскую планку. У него самого такой не было.
— Вот так и горят люди на мелочах. И пистолетик сюда давай. Явился бы я сейчас пред светлы очи твоего дружка. И как бы стал оправдываться? Куда колодку и «адлер» дел? В сортире забыл?
Секонду возразить было нечего. Заторопился, да, вот тебе и почти провал…
— Я быстро вернусь, — заверил его Первый. Поболтаю с этой бабой, и снова живот у меня схватит…
— А как же?..
— Капсулу в ухо воткни и слушай. Я там с ними еще грамм двести водки выпью, для маскировки, вернешься, изображай, что совсем развезло. Прорвемся, командир!
Тарханову было совсем не до того, чтобы опознать подмену. Он весь был в предвкушении допроса. Наконец у него в руках настоящий «язык», баба, плотно причастная ко всему, что свалилось ему на голову.
— Давай, — сказал Ляхов, потряхивая перед собой не просохшими после мытья руками. — Договорились — сначала я спрашиваю, а ты слушаешь. И фиксируй, что тебя больше всего заинтересует. Ты, Максим, просто слушай. Сравнивай, что будет говорить и что было на самом деле.
Яланская ввела пленницу. Личный досмотр повлиял на нее даже более деморализующе, чем все предыдущее. Да и то сказать, девушки-офицеры наверняка не церемонились, скорее даже напротив.