Хмельная музыка любви
Шрифт:
Он относился к такому типу мужчин, о которых говорят «без возраста». Мэтр был ярок и колоритен. Аккуратно подстриженная бородка, усы, замшевая коричневая куртка и, как полагается художнику, шейный платок — все это вместе придавало живописцу особый шарм. Густые седые волосы ниспадали до плеч.
Он следил за рабочими, вытаскивающими из подсобки полотна. Несколько молодых дам составляли ему компанию, помогая советами, как развесить полотна.
Подойдя поближе, Надежда ахнула. Среди вывешенных картин с изображением обнаженных женщин она
— Вижу, мадам, что вам понравилась именно эта? — Показывая свою значимость, великий живописец современности медленно отошел от полотна, словно примеряясь и рассматривая его в солнечных лучах.
— Да-а, — промямлила, растерявшись, Надежда.
— У вас хороший вкус, мадам. Это одна из моих лучших работ. Я сам в нее влюблен. Рекомендую приобрести. Обратите внимание на изгиб тела юной, непорочной девушки, на… — Дальше Надежда не желала слушать. Он что-то говорил о грудях Танечки и ее талии. Страшные мысли роем носились в голове. Как ее чистая, светлая девочка угодила в лапы этого многоопытного равнодушного монстра? Как дала себя обмануть его сладкими речами? Что привлекло ее в пожилом мужчине? То же, что и этих?
Надежда внимательно оглядела околобомондных пассий, крутившихся возле художника.
Видавшая виды дамочка, услышав, как Ожегов расхваливает картину с Танечкой, демонстративно фыркнула. Ей было около тридцати. Модный жакет с плечами-буфами и узенькая мини-юбка подчеркивали ее высокий круглый зад, как у скаковой лошади. По сравнению с ней Танечка казалась совсем ребенком.
На картине девочка полулежала в кресле в откровенной позе. Подражая известным живописцам, Ожегов прикрыл прозрачным шарфом одно бедро Танечки.
— На четвертом месяце твоя непорочная, — пробубнила дамочка. — Тоже мне невинность!
— А меня не хотите купить? — обращаясь к Надежде, вызывающе воскликнула она. — Тимочка, ты почему меня не предлагаешь? — И, припав яркими губами к уху маэстро, громко зашипела: — Я очень старалась тебе неприятностей не причинить, послушной была, а эта дура залетела и еще прискакала сюда скандалить, как торговка.
— Надо на нее Тимочкину жену напустить! — услышав, подпела ей вторая.
— Не говорите глупости, девочки. — Он предостерегающе кивнул в сторону Надежды. — Покупателю вовсе не обязательно знать наши внутренние проблемы. И вообще она моя любимая натурщица.
Строгий голос художника остановил помощниц.
— А еще у вас есть? — подумав вдруг, спросила Надежда.
— Простите, не понял? — Художник с удивлением взглянул на женщину.
— Картины именно с этой девушкой? — волнуясь, поинтересовалась Надежда.
Ожегов на минуту задумался.
— Нет, кажется, у меня больше нет. — Надежда оглянулась вокруг. Действительно, больше картин с Танечкой видно не было. — Простите, мне нужно заняться кое-чем. Если надумаете, подойдите к продавцу, она вам назовет цену.
Словно
Картину с Танечкой Надежда купила через несколько дней. Заняла денег, всех знакомых обежала и купила. Чтобы вдруг кто-нибудь не увидел обнаженную Танечку и чтобы бесстыдные взоры не касались ее девочки.
— Что-то дороговато, — отсчитывая из большой пачки собранные рубли, жаловалась она продавщице.
— Да, сейчас жизнь тяжелая, — согласилась продавец, — цены на все скачут. На выставленные произведения цены устанавливает не салон, а сам художник, — объясняла девушка. — А у него знаете сколько расходов? И раму к картине заказать, и краски импортные купить. И магазин проценты с него берет. А потом вы же кого покупаете? Тимофей Ожегов — это же имя!
— Да у него старшая дочь всем распоряжается, — вмешался в разговор рабочий, снимающий для Надежды купленную картину со стены. — Вчера приходила и сказала, сам слышал: «Отец, раз тебя так хорошо раскупают, давай цены поднимем».
— И подняли?
— Нет, на эту картину не поднимали… — поспешила сообщить продавец. — Так что, забирайте пока не поздно.
— Что, его действительно берут? — в сомнении покачала головой Надежда.
— Если бы вы не попросили отложить, и эту тоже бы купили.
— А у него дочь тоже художница? — решила побольше узнать она об Ожегове.
— Нет, жена и сын — члены Союза художников, а дочь балерина. За границу на гастроли ездит. Хотите на нее взглянуть? Она в балетном костюме вон там висит.
Некрасивая девушка, вовсе не похожая на отца, в пуантах и балетной пачке замерла на картине в позе лебедя.
— Значит, у него двое детей? — уточнила Надежда.
— Официальных двое, — оборачиваясь на дверь, шепотом сообщила продавщица. — Поговаривают, что еще несколько внебрачных. К нему женщины знаете как липнут? Сами видели, какой он мужчина видный.
— А он, он тоже?..
— Что тоже?
— К женщинам, ну сами понимаете…
— А что, вы не догадываетесь, целую серию картин им посвятил.
— Да, и все обнаженные! — сокрушенно произнесла Надежда.
— Говорят, к нему девчонки в мастерскую чуть ли не в очередь стоят. И жена в курсе. У нее тоже любовники были, пока не состарилась.
— Он ведь уже немолодой. — Надежда осуждающе покачала головой.
— Но мужики — дело другое. Они всегда хороши, какой бы возраст ни был. Другие художники натурщицам деньги платят. Ведь это какой труд позировать! А у Тимофея Ожегова нет проблем — за так все согласны. Еще за честь почтут. И все молоденькие, симпатичные. Однажды я слышала, он объяснял своим поклонницам, что ценит девушек с внутренней красотой, чтобы в них было такое… — И, заметив, как покупательница недоверчиво качает головой, добавила: — Не верите? А то он писать с них не может. Вдохновение не приходит. Вот вы как раз ту самую угадали. — Продавщица показала на запакованную картину. — Ему она удалась. Сам хвалился.