Хмельной транзит
Шрифт:
– А ты спроси этого широкоплечего козла, может быть, он тебе еще одну сказку про дачу, волка и семерых козлят расскажет. Кстати, есть у него дача?
– Нет у него дачи, у тещи есть. Спросить-то, конечно, можно, только будет ли толк. Вот что, надо отправить на ликеро-водочный завод официальный запрос: имеют ли место на заводе недостачи основной продукции? Займись этим, Серега.
– Слушаюсь!
На очередном допросе невозмутимый субъект в уже помятой, не совсем свежей рубахе и с трехдневной растительностью на волевом подбородке стойко
– Вы бы отпустили меня, товарищ капитан! – все еще пытался превратить недоразумение в анекдот задержанный Соловьев.
– Почему вы ушли с завода? – не унимался сыщик Корнеев.
– Странные у вас вопросики… По собственному желанию. Нареканий не было, насколько мне известно.
– В данный момент, где работаете? – Корнеев как будто начинал терять терпение.
– Нигде.
– Тунеядец стало быть? – оживился двухметровый милиционер.
– Временно безработный.
– Почему?
– Не спешу пока…
– По какой причине?
– Пока не нашел то, что мне нужно.
– И что же вам нужно? На какие шиши живете? – Корнеев расслабился, поскольку его непревзойденная интуиция подсказала, что разгадка хищения уже совсем близко.
– Жена работает. С прошлых соревнований кое-что осталось, – Соловьев широко улыбнулся, обнажив белоснежный зубной ряд, только в невозмутимом его взгляде промелькнула чуть заметная жесткая искорка. – Отпустите меня, прошу вас… Вам же нечего мне предъявить.
И это была чистая правда. Предъявить Соловьеву, действительно, было нечего. А интуицию к делу не пришьешь.
– Ничего, я постараюсь, у меня есть еще время. Вы пока в изоляторе временного содержания отдохните. И ничем-то вас не проймешь.
Впрочем, Соловьев никак не отреагировал на произнесенную язвительную реплику Корнеева, во всяком случае, виду не подал, что его это как-нибудь коснулось:
– Жене моей сообщите, волнуется.
– Разумеется. Телефончик подскажите.
– 66–18–18…
Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Следуя этой древней истине, звонить жене Соловьева Иван Корнеев не стал, а направился незваным гостем прямиком в тихий, усаженный многолетними кленами, переулок буквально в ста метрах от главного столичного проспекта.
На пороге полуоткрытой двери стояла тонкая с чуть заплаканными миндалевидными глазами цвета моря молодая и необычайно привлекательная женщина в наскоро запахнутом халате. Уголки ее пухлых губ слегка подрагивали, передавая нескрываемое волнение.
– Соловьева Нелли Алексеевна? – робко спросил Корнеев.
– Да… – ответила хозяйка квартиры.
– Капитан Корнеев, Ленинское отделение внутренних дел, ОБХСС… – отрапортовал Корнеев, неловко приставив ладонь к виску.
– Что с Сашей? – брови прехорошенькой женщины слегка нахмурились, а губы сложились в неподражаемую уточку.
– Не волнуйтесь, с ним все в порядке, он у нас…
– Что значит у вас, он что-то… что с ним?
– Вы позволите войти? Не в коридоре же разговаривать…
– Да-да… Конечно, проходите, – наконец нашлась расстроенная женщина, –
Опытный следопыт Корнеев тут же оценил обстановку в гостиной, куда пригласила его обеспокоенная Нелли Соловьева: мягкая песочная мебельная тройка из кожаного дивана с высокими удобными креслами дополняла модную немецкую стенку «Хельга» орехового цвета, в центре которой на самом видном месте красовались золоченые кубки за победы в спортивных соревнованиях. Корнеев отличил бы эту стенку из тысяч других, поскольку намедни завершил расследование деяний одной преступной группы, организовавшей торговлю этим дефицитным товаром из-под полы в Центральном Доме мебели. И все же меньше всего сейчас Корнеева интересовали обстоятельства приобретения шикарной мебели, он пришел не за тем. Вот фотографии, в рамочке под стеклом, счастливого семейства на фоне уже знакомой машины где-то в Крыму: улыбки беззубых девчонок-двойняшек в одинаковых платьицах в крупный белый горошек, над ними настоящий красавец Соловьев, заботливо обнимающий загорелую жену… «Кто же вы, мистер Икс? – морщил лоб капитан. – Откуда этот дурацкий запах водки в салоне шикарного автомобиля советского тунеядца?» – мысленно задавал себе вопросы Корнеев. И не мог найти даже малейшей зацепки.
– Это мы с Сашей в Мисхоре отдыхали прошлым летом… – незаметно в гостиную вошла Нелли в строгом и одновременно экстравагантном черном платье без рукавов. Распущенные по оголенным плечам пшеничные пряди волос подчеркивали изящную шею и точеные черты лица точно с обложки модного журнала.
– Часто ездите на море?
– Да, знаете, у нас две девочки, их надо закалять, и пока есть такая возможность, почему бы и нет? Так, о чем вы собирались со мной поговорить? И почему, собственно, мой муж у вас?
– Видите ли, его задержали до выяснения некоторых обстоятельств… И если он ни в чем не виноват, то вскоре его непременно отпустят.
– Каких обстоятельств?
– Давайте все-таки я буду спрашивать. Вам известно, почему не работает ваш муж?
– Как это? Он работает тренером спортивного общества. Мастер спорта по боксу, тренирует мальчишек, выступает сам, пока здоровье позволяет.
– И много зарабатывает?
– Как видите, не бедствуем.
– А вы кем работаете?
– Редактором на телевидении, в музыкальной редакции. Но зарплата у меня, в отличие от Саши, совсем небольшая – 150 рублей с премиальными.
– И что же делает редактор на телевидении в музыкальной редакции?
– Готовлю передачи, трансляции концертов симфонического или народного оркестров, пишу титры. Авторской работы, к сожалению, не дают. И в кадр не пускают…
– Вас не пускают в кадр?
– Да, увы. Я – не Зинаида Бондаренко, не Катерина Нестерович, у нас в кадре могут работать только дикторы. И если случайно мой нос попадает в кадр, режиссер его тут же отрезает…
– Как это отрезает? Он что же – хирург? Это несправедливо! Вы бы украсили любую телепередачу, не только музыкальную… – произнеся этот дежурный комплимент, Корнеев слегка смутился, и на его щеках проступили заметные красные пятна.