Хоббит, или Туда и обратно
Шрифт:
Теперь вы понимаете, почему градоправитель стал градоправителем, как он сумел занять свой важный пост? Лукавые речи заронили подозрение в сердца горожан, они тут же забыли о короле Барде и стали проклинать Торина и прочих гномов. Зазвучали горькие, обидные слова; те, кто еще недавно распевал песни о возвращении короля Одинокой Горы, теперь стали утверждать, что гномы нарочно растормошили дракона, чтобы тот уничтожил город на озере.
— Глупцы! — воскликнул Бард. — Нашли, на кого свалить! Да эти бедолаги наверняка сложили свои головы первыми! — И тут ему пришла мысль, заставившая призадуматься. Если гномы и вправду погибли, выходит, сокровища
Бард отогнал наваждение и продолжил, обращаясь к градоправителю:
— Сейчас не время для перебранок и споров. У нас хватает других дел. Пока еще я должен тебе подчиняться — но однажды я вспомню твои слова и уйду на север со всеми, кто пожелает ко мне присоединиться.
Он повернулся и пошел туда, где ставили шалаши для раненых. Градоправитель проводил его хмурым взглядом, а потом погрузился в размышления и отвлекся от них лишь затем, чтобы потребовать для себя огня и еды.
Потолковав с горожанами, Бард понял, что весть об оставшемся без охраны кладе распространяется быстрее лесного пожара. Люди рассуждали о том, что сокровища — достойная плата за все их страдания, что теперь будет чем платить за любые товары с юга, ни в чем себе не отказывая, и за подобными разговорами веселели на глазах. Других поводов веселиться не было. В шалашах разместили раненых и один отдали градоправителю, а еды едва хватило на всех (даже градоправителю досталась лишь крохотная порция). Той ночью многие простудились и впоследствии умерли. Только представьте себе — счастливо избежать гибели в битве с драконом, уцелеть при пожаре и умереть от простуды!
День не принес облегчения. Больных становилось все больше; вдобавок еды не хватало и люди голодали.
Бард распоряжался по своему разумению, не забывая, правда, всякий раз напомнить, что действует от имени градоправителя. Ему пришлось нелегко — нужно было позаботиться о жилье, о пропитании, об охране лагеря и о многом, многом другом. Наверное, мало кто из бывших жителей Эсгарота перенес бы зиму, когда бы не подоспевшие на подмогу эльфы. Гонцы, которых Бард отправил в Лихолесье, столкнулись на берегах лесной реки с целым войском (а ведь прошло всего три дня, как погиб свирепый Смог).
Король лесных эльфов узнал о событиях на озере от своих лазутчиков и от птиц, которые разнесли вести о гибели Смога по всему Дикому Краю. Пернатые разволновались настолько, что никак не могли успокоиться. В небе собирались громадные стаи, крылатые гонцы, не ведая отдыха, сновали туда-сюда. На опушках Лихолесья стоял невообразимый гам. Деревья шелестели листвой, точно прислушиваясь, звери настораживали уши. Беорн в своем доме у Мглистых гор узнал о гибели Смога даже прежде короля эльфов, а гоблины спешно собрались в пещере на совет.
— Боюсь, о Торине Дубовом Щите мы больше никогда не услышим, — сказал король эльфов своим приближенным. — А ведь я предлагал ему не спешить, погостить у меня подольше. Но нет худа без добра. — Он тоже вспомнил о сокровищах Трора, а потому приказал снарядить войско и выступил в поход с множеством копейщиков и лучников, которых и встретили на реке посланцы Барда. А в небе кружило воронье — кровожадные птицы словно чувствовали, что вот-вот начнется война вроде тех, какие случались в здешних краях в незапамятные времена.
Услыхав о злоключениях жителей Эсгарота, король внял просьбе Барда, свернул
Вскоре составили план. Градоправитель оставался в лагере вместе с женщинами, детьми, старыми и немощными; там же остались мастеровые — и люди, и эльфы. Кто валил деревья, кто вытаскивал из воды приплывавшие по реке бревна. До наступления зимы успели возвести на берегу целое селение. А еще, по настоянию градоправителя, заложили новый город, больше и красивее прежнего. Место выбрали другое, севернее, и подальше от воды, ибо никому не хотелось жить на озере, на дне которого распростерся мертвый дракон. Неподвижный, словно статуя, Смог лежал на отмели; никогда уже ему не вернуться в свое логово под Горой. Должно быть, и через много столетий в хорошую погоду можно будет разглядеть его скелет среди развалин Эсгарота. Однако и мертвый дракон внушал страх: немногие отваживались проплывать над ним на лодках, и никто не нырял за самоцветами, усеявшими дно озера.
Итак, градоправитель остался в лагере, а воины Барда и войско короля эльфов выступили в поход к Горе. На одиннадцатый день после разрушения Эсгарота передовой отряд перевалил через холмы, переправился через ущелье, по которому несла свои воды Бегущая, и очутился в Раздраконье.
Глава 15
ГРОЗА НАДВИГАЕТСЯ
Вернемся же к Бильбо и гномам. Ночью поочередно несли дозор, но ничего подозрительного не заметили, вот только над Горой собиралось все больше птиц. Обитавшие на Горе вороны кружились над вершиной с громкими криками, а с юга подлетали другие птицы, стая за стаей.
— Что-то здесь не так, — сказал Торин. — Осень минула, все перелетные птицы давно должны были улететь в теплые края. И вот на тебе! Тут и скворцы, и зяблики, а за ними целые стаи стервятников. Не иначе где-то поблизости случилась великая битва.
— Глядите! — воскликнул Бильбо, ткнув пальцем. — Вон тот самый дрозд! Верно, удрал, когда Смог принялся крушить все подряд, а теперь вернулся. Хоть один уцелел — улитки-то, боюсь, сгорели заживо.
Старый дрозд уселся на камень недалеко от входа в сторожевую башню, сложил крылья и защебетал. Потом склонил голову набок, словно прислушиваясь, снова защебетал — и снова выжидательно замолчал.
— Кажется, он хочет нам что-то сказать, — проговорил Балин. — Но слишком уж торопится, я его понять не могу. А ты, Торбинс?
— Да, трудновато, — согласился Бильбо, на деле не разобравший в дроздовьей скороговорке ни единого слова. — Но по-моему, он сильно беспокоится.
— Эх, был бы он вороном! — с чувством сказал Балин.
— Ты же не любишь воронов! Когда мы взбирались сюда, ты их проклинал на чем свет стоит.
— То были не в'oроны, а вор'oны, твари гнусные, мерзкие и грубые. Ты, верно, слышал, как они ругались нам вслед? Вороны — совсем другие. Мы завели с ними дружбу еще при Троре, они приносили вести из дальних краев, а мы одаривали их всякими блестящими безделушками, которые им так нравились.