Хоббит (перевод Н. Рахмановой)

Tolkien John Ronald Reuel

Теперь Голлум, в свою очередь, считал загадку ужасно легкой, потому что ответ был вечно у него на уме. Просто в эту минуту его так разволновала загадка про яйца, что труднее не придумывалось. Но бедняге Бильбо она показалась неразрешимой, он ведь старался, когда мог, не иметь дела с водой. Вы-то, конечно, знаете ответ или просто догадались, так как сидите себе с комфортом дома и никто вас не собирается съедать. Бильбо откашлялся разок-другой, но ответ не явился.

Вскоре Голлум начал посвистывать от удовольствия, обращаясь к самому себе: – Интерес-с-сно, вкус-с-сный ли он? С-с-сочный ли? Можно ли его

с-с-схрупать?

Он снова начал таращиться на Бильбо из темноты.

– Минутку! – взмолился хоббит, дрожмя дрожа. – Полминутки! Я -то дал тебе время пораскинуть мозгами.

– Пус-с-сть пос-с-спеш-ш-шит, пос-с-спеш-ш-шит! – проговорил Голлум и начал перебираться из лодки на берег, поближе к Бильбо. Но едва он опустил свою тощую паучью лапу в воду, оттуда выскочила испуганная рыба и плюхнулась прямо Бильбо на ногу.

– Ух! – вскрикнул он. – Какая холодная, липкая! – И тут его осенило. – Рыба! – закричал он. – Рыба, рыба!

Голлум был страшно разочарован. А Бильбо, не теряя ни минуты, задал новый вопрос, так что Голлуму – хочешь не хочешь – пришлось залезть обратно в лодку и думать дальше.

Две ногиНа трех ногах,А безногая в зубах.Вдруг четыре прибежалиИ с безногой убежали.

Он выбрал не самое удачное время для этой загадки, но уж очень он торопился. В другой раз Голлуму пришлось бы поломать себе голову, но сейчас, когда только что шла речь о рыбе, «безногая» угадалась довольно легко, а остальное пошло как по маслу: «Человек сидит на табурете и ест рыбу. Прибежала кошка, утащила рыбу». Голлум решил, что подоспело время спросить что-нибудь действительно непосильное и устрашающее. И вот что он спросил:

Уничтожает все кругом:Цветы, зверей, высокий дом,Сжует железо, сталь сожретИ скалы в порошок сотрет,Мощь городов, власть королейЕго могущества слабей.

Бедняга Бильбо сидел и перебирал в уме имена всех чудовищ и страшилищ, о которых слыхал, но никто из них не натворил стольких ужасов сразу. У него было чувство, будто ответ совсем не про чудовищ и он его знает, но голова у него отказывалась варить. Он впал в панику, а это всегда мешает соображать. Голлум опять перекинул лапы за борт, спрыгнул в воду и зашлепал к берегу. Глаза его все приближались к Бильбо... У Бильбо язык прилип к гортани, он хотел крикнуть: "Дай мне еще время! Дай время! " Но у него вырвался только писк: «Время! Время!»

Бильбо спасла случайность: это и была разгадка. Голлум снова был разочарован. Он начинал злиться,

игра ему надоела, он проголодался. На этот раз он не вернулся в лодку, а уселся в темноте подле Бильбо. Это окончательно вывело Бильбо из равновесия и лишило способности соображать.

– Пус-с-сть с-с-спрос-с-сит еще рас-с-с, пус-с-сть, пус-с-сть! – прошипел Голлум. Но Бильбо был просто не в состоянии думать, когда рядом сидела такая мерзкая мокрая холодная тварь и все время его трогала и ощупывала. Бильбо чесался, Бильбо щипал себя – ничего не выходило.

– С-с-спрос-с-си нас-с-с, с-с-спрос-с-си! – шипел Голлум. Бильбо щипнул себя еще разок, похлопал себя со всех сторон, сжал рукоять кинжала и даже пошарил другой рукой в кармане. Там он нашарил колечко, которое подобрал в туннеле и про которое забыл.

– Что такое у меня в кармане? – спросил он вслух. Он задал вопрос так, сам себе, но Голлум подумал, что вопрос относится к нему, и ужасно заволновался.

– Нечес-с-стно, нечес-с-стно! – зашипел он. – Ведь правда, моя прелес-с-сть, ведь нечес-с-стно с-с-спраш-ш-шивать нас-с-с, что у него в мерс-с-ском кармаш-ш-шке?

Бильбо, сообразив, что произошло, не нашел ничего лучше, как повторить еще раз громче:

– Что у меня в кармане?

– С-с-с, – зашипел Голлум. – Пус-с-сть дас-с-ст нам догадаться с трех рас-с-с.

– Ладно! Отгадывай! – сказал Бильбо.

– Рука? – спросил Голлум.

– Неправильно, – ответил Бильбо, вовремя убравший руку из кармана. – Еще раз!

– С-с-с, – прошипел Голлум. Он еще больше разволновался и стал вспоминать все предметы, которые держал у себя в карманах: рыбьи кости, зубы гоблинов, мокрые ракушки, кусочек крыла летучей мыши, камень для заострения клыков и прочую гадость.

– Нож! – выдавил он из себя наконец.

– Не угадал! – обрадовался Бильбо, давно потерявший нож. – Последний раз! Голлум теперь оказался в состоянии куда более тяжелом, чем после загадки про яйца. Он шипел, и плевался, и раскачивался взад и вперед, и шлепал лапами по земле, корчился и извивался, но никак не решался ответить в последний раз.

– Давай же! – торопил Бильбо. – Я жду! Он храбрился и делал уверенный и бодрый вид, но на самом деле боялся думать, чем кончится игра независимо от того, догадается Голлум или нет.

– Время истекло! – объявил он.

– Бечевка или пус-с-сто! – взвизгнул Голлум. Он поступил не очень честно – не дело высказывать две догадки сразу.

– Ни то и ни другое! – закричал с облегчением Бильбо. В ту же минуту он вскочил на ноги, прислонился спиной к скале и выставил вперед кинжал. Он знал, конечно, что игра в загадки очень старинная и считается священной и даже злые существа не смеют плутовать, играя в нее. Но Бильбо не доверял этому скользкому созданию: с отчаяния оно могло выкинуть любую штуку. Под любым предлогом оно могло нарушить договор. Да и последняя загадка, если на то пошло, согласно древним правилам игры, не могла считаться настоящей.

Но Голлум пока не нападал на Бильбо. Он видел в руке у Бильбо оружие и сидел тихо, дрожа и что-то шепча. Наконец Бильбо не выдержал.

– Ну? – сказал он. – Где обещание? Мне пора. Обещал показать дорогу – показывай!

– Мы обещ-щ-щали, моя прелес-с-сть? Вывес-с-сти мерс-с-ского Бэггинс-с-са на дорогу? Воз-з-зможно. Но что же у него в кармаш-ш-шке? Не бечевка, моя прелес-с-сть, но и не пус-с-сто, не пусс-сто. Голлм!

– Тебя это не касается, – ответил Бильбо. – Обещание надо выполнять.