Хочу быть твоей...
Шрифт:
Денис все так же улыбается, уперевшись спиной в дверцу своей машины. Меня бесит его улыбка, так хочется поколотить, просто вот долбить кулаками в сильную грудь, чтобы достучаться до этого идиота.
— Ладно, я уяснил. Значит ты предпочитаешь прожить жизнь в одиночестве? Сделать никому ненужную блестящую карьеру?
— Ну почему же в одиночестве? Я познакомлюсь с кем-нибудь, замуж выйду…
— А чего тогда за два года не познакомилась? У тебя ни одного мужика не было, кроме меня. Ты никого не впустишь в свою жизнь. Кроме меня. И детей у
Он говорит тихо, чтобы не привлекать чужого внимания. Меня жалит каждое его слово, как оса, которая запуталась в одежде и не может вырваться на волю, жалит и жалит. И он прав, даже в мыслях нет впустить чужака в свою холодную постель. И даже мимолетные мужские прикосновения вызывают желание сразу помыться. Мне не нужны чужие прикосновения. Только его…
Металлический щелчок и мое запястье холодит что-то тяжелое и жесткое. Что? Наручники?!
Пока я вникала в слова Самойлова, копаясь в себе, он откуда-то достал наручники и пристегнул меня к себе. только хочу возмутиться, как он шагнул так близко, прижал меня к себе и зашептал, склоняясь к уху:
— Не ори только. Сейчас мы поедем в наш дом в горах, отдохнем и поговорим. Я все знаю, Катён, а вот ты не все знаешь. Обещаю, что не трону тебя, если сама не попросишь.
— Зачем тогда наручники? Отстегни, я и так поеду.
— Ну нет, ты сбежишь на первом же светофоре, знаю я тебя, — снова смеется, а потом целует, так жадно, что мне жалко парня. Чувствую, как соскучился.
Глава 29
Денис
Год назад я не смог поговорить с отцом откровенно, он только что перенес инфаркт. Наверное, ситуация подкосила его, сильного и еще не старого мужика. Ну во всем есть плюсы, теперь у родителей вторая молодость, снова влюблены в друг друга, глаз не сводят. Без этих вечных баб, без нервов.
Но в этот отпуск я разгадал все загадки, и понял, как виноват перед моей Катюшкой. И родители виноваты, подставили ее под удар, а я невольно оставил без защиты перед монстром, моим братом.
Сейчас, целуя ее нежные губы, понимаю, что недостоин ее благосклонности и любви, которую она не утратила, пронесла через все трудности этих двух лет. Без меня.
— Прости меня, родная… — шепчу в ее губы. — Прости за все. Я таким мудаком был, что самому противно сейчас. Не смог защитить тебя.
— Это я устранила тебя тогда, после ночи в пещере. Чтобы ты не смог мне помочь, — улыбается моя девочка, сверкая шоколадом глаз, — и чтобы не пострадал. Это я придумала легенду о счастливой жизни с Колей, и заставила тебя подписать контракт.
— Я знаю. Недавно все узнал. Поехали, хоть позагораем, пока солнце.
— Минутку… — Катя достает мобильник и набирает кого-то. — Маме скажи, что я сегодня ночую у подруги, чтобы не переживала… Да, с ним… в горы. Да не визжи так, оглушила. И это, я ключи от машины под заднее левое колесо положу, пусть твой Миша отгонит
Пока разговаривала, не отводила глаз от моего лица, рукой, которая пристегнута на наручник, вцепилась в мою футболку. Кажется, ей уютно даже в наручниках. И вот зря она сказала — переночую у подруги, мать ее все равно догадается с кем она сейчас, подруг же нет. Да и я Катюху так быстро не отпущу, дня четыре точно моей будет, а может и дольше. У нее тоже отпуск.
Быстро склоняется возле заднего колеса и прячет ключи от своей тачки, потом тянет меня к моему джипу.
— И вот как нам влезть? — смеется, я не подумал, что сесть в машину будет проблематично.
Пришлось ей пробираться через водительское сиденье, потом лезть мне. И рулить пришлось вместе, Катя положила левую руку на руль, иначе мне пришлось бы одной рукой вести. Но нас только забавляли эти несерьезные неудобства.
— Открой бардачок, — попросил, когда выехали за город. — Там ключ, отстегни наручники. А то натрешь кожу железякой. Или вдруг гаишники остановят, не поймут.
— Далеко не буду убирать, тебя пристегну потом, — слышу, не понимая, шутит или всерьез говорит. Но прячет браслеты в свою сумочку. Хм.
Дрожь пробежала по телу, организм отреагировал на картинку, которую невольно выдал мозг. У меня два года не было женщины, после той штормовой ночи. Когда брат прислал фотки моей Катюшки в его постели, взбесился, хотел отомстить, даже пошел к медичке, которая не прочь была покувыркаться со мной. Но не смог. Ни душевно, ни физически.
Потом узнал о диагнозе брата, при котором неизбежно наступает импотенция, и понял, что снова от него подстава. И обрадовался, что не изменил моей девочке. По прошествии двух лет, могу точно сказать, что излечился, больше не филофоб. Мне нужна только она.
Пока едем, поглядываю на девушку. Какая она красивая! Кажется, что еще красивее стала. Я и не надеялся, что увижу ее, что уговорю уехать со мной в горы. Почему горы, а не городская квартира? Все просто — романтичная обстановка, полное уединение, ни тебе людских голосов, ни шума города, которые нарушили бы наше долгожданное затворничество. Я и родителей предупредил, чтобы не мешали нам.
Машину сразу загнал во двор и разгрузил.
— Ого, ты на месяц сюда меня привез? — восклицает Катя, помогая перетаскивать в дом многочисленные пакеты с едой и одеждой.
— Я бы на всю жизнь тебя привез бы сюда, — подмигиваю, предвкушая идеальный отпуск. Пусть всего в несколько дней, но зато каких!
— Ты же обещал только поговорить и искупаться, — задирает нос стрекоза, нарочно дразнит меня.
— Ты сама себе веришь? Да, я не стану тебя принуждать, сама решай, нужны тебе мои ласки, или просто поплаваем и поговорим. Я удивлен, что ты вообще согласилась со мной поехать, думал, после всего даже здороваться не станешь.
— Так и задумывала. Думала, забуду тебя, пока ты в армии. Не получается у меня… Хочу забыть, но не могу…