Хочу так думать
Шрифт:
С другой стороны, в срок, отпущенный каждой жизни, она варится в котле сложного супа, который есть текущим состоянием мира. Конечно, большая часть объёма мира ей недоступна вообще, ещё более узкой является её непосредственная среда обитания, и уж совсем ничтожной та часть мира, на которую жизнь может как-то воздействовать и с которой она непрерывно находится в контакте. Тут она влияет на все другие жизни, более короткие или долгие, существующие одновременно с ней. Жизнь определяет в меру своих возможностей другие жизни, как правило, сама порождает другие, и не обязательно себе подобные, отбрасывая тем самым свою тень на множество следов, которые останутся в теле прошлого мира. Она влияет на течение жизней рядом с ней, на течение будущих жизней, на то, как будут выглядеть ушедшие в прошлое жизненные отпечатки в восприятии настоящих
Июль 1983 г.
Так бывает
Он был большим камнем когда-то,
Стоял на стремнине один
Над гладью воды синеватой,
Единый реки властелин.
И волны речные ласкали,
Давая покой его силе,
Тот камень, но жизнь забирали
И силу тихонько точили.
………………………
Другие пришли великаны
И правят на этой реке,
А маленький сточенный камень
Забыт на прибрежном песке.
«Жизнь – нелепая суета. Она похожа на закваску, которая бродит минуты, часы, годы или столетия, но рано или поздно перестаёт бродить. Большие пожирают малых, чтобы поддержать своё брожение, сильные пожирают слабых, чтобы сохранить свою силу. Кому везёт, тот ест больше и бродит дольше других – вот и всё».
Волк Ларсен.
Пред смертью вольно или невольно, спокойно и размеренно или судорожно, человек мысленно обращается к своему прошлому. В этот момент равное внимание уделяется всему сделанному и не сделанному, хорошему и плохому, пережитому и обойдённому стороной. Происходит моментальная, а у кого-то специально длительная оценка своего жизненного пути. Многие хотят избежать такого оценивания, стараются перед тем как уйти из мира прогнать эти мысли из сознания. Но этого никогда не удаётся сделать. И хотя бесполезно пытаться что-то поправить за последние минуты, почти все в отчаянии делают такую попытку – криком откровения, мольбой покаяния, лепетом раскаяния, или мало ли ещё какой конвульсией. Надежды при этом связываются с тем, что наиболее полно в памяти людей откладывается последнее впечатление, и это верно. Поэтому понятно желание в последний момент свои жизненные деяния подкрасить. Однако, проблема в том, что никто обычно тебя уже не слушает, а зачастую вокруг просто уже нет слушателей. В театре тоже многие выходят, не дожидаясь окончания спектакля, по разным причинам. Особенно если спектакль был плохой.
На пороге смерти возникают разного вида защитные реакции, одна из которых проявляется в подчёркнутых жестах. Абсолютное большинство их рефлекторные, как бы попавшиеся под руку, поэтому часто далеко не к месту. Умение избежать глупых, а главное бесполезных истерических проявлений выглядит более благородно. Человек, перед смертью рвущий на своей груди тельняшку перед глазами своих врагов, вызывает смутное ощущение, что он неудачник. Так вот – оно не смутное.
Перед смертью
Улыбаюсь я волчьей усмешкой врагу,
Обнажаю гнилые осколки,
А на татуированном кровью снегу
Тает роспись: «Мы больше не волки».
В. Высоцкий
Я лежу, боюсь пошевелиться,
Чтоб не слышать цепи медный звон,
Долго мне на месте не лежится,
Обо мне теперь не помнит сон.
Моя кровь не может покориться,
Но заставил я себя лежать.
Хватит злиться, рваться и беситься,
Эту цепь мне не судьба порвать.
Много слышал от своих собратьев
Про бесстрашье и борьбу в плену,
Но не буду храбро умирать я,
Не спеша до смерти дотяну.
И не стоит также верить в чудо,
Стоит лишь учитывать его,
Вопреки легендам, пересудам
Я не помню чуда своего.
Нечего показывать кому-то
Свою смелость, дерзость и слюну,
Недостойно это делать в путах,
Пусть я дерзок, но теперь в плену.
Вот и люди. Близятся с опаской.
Что боитесь, я ведь на цепи.
Я
Смирный внешне, но кипя внутри.
«Смерть для того поставлена в конце жизни, чтобы удобнее к ней приготовиться».
Козьма Прутков
Бросать вызов собственной жизни – дело неблагодарное, и если поразмыслить над этим, то можно найти тысячу доводов в пользу неразумности такого подхода к своей судьбе. Но это всё равно происходит, потому что человек на самом деле только тем и занимается, что пытается изменить что-то в своей жизни. Изменить к лучшему. Что, по его мнению, лучше – другой вопрос. При этом он сравнивает свою жизнь с жизнью других и оценивает свою судьбу по целой галерее проходящих рядом других судеб, а также уже прошедших. Как любая оценка это сравнение относительно. Всё, на что человек смотрит, в смысле его понимания полностью субъективно, зависит только от его способности восприятия и от степени искажения наблюдаемых судеб в его уме. Имея весьма широкое поле деятельности для зависти, он завидует при этом в конечном итоге не тому, что есть на самом деле. Некоторые способны оценивать течение своей жизни шире увиденного, представлять себе повороты судьбы, не проделанные известными им экспонатами окружающего и прошлого жизненного бардака. Очень интересное занятие, зависящее от дальности полёта мысли и её умения летать – у некоторых мысли летают примерно так, как топор плавает.
«Никогда не путайте результат с идеалом».
Харви Кек
Иногда человека распирает от желания заявить, что он большая грозная личность и разворотит судьбу силами собственных многочисленных талантов, бурным потоком идей и тяжёлым молотом исключительного характера. Потом оказывается, что таланты некогда применять, поток – это маленькая грязная речушка, а молот – слабенький тоненький пальчик, тыкающийся в серую бетонную стену окружающего. Однако, у некоторых хвастовство приводит затем к потребности не ударить лицом в грязь, доказать себе и другим, что не зря хвастался. Они лезут вон из кожи, выковыривают из жизни камни и складывают из них обещанное. Немногим удаётся кое-что сложить, из них только единицы складывают в конечном итоге что-то путное, а не кучу дерьма, но потом оказывается, что именно они делают историю.
Август 1983 г.
Парус
Белеет парус одинокий,
И вновь, как прежде, белый он,
Видать, поэт в свой век далёкий
Про этот парус видел сон.
С тех пор уже во многих строках
Сей белый парус был воспет,
Во всех поэзиях высоких
Он был покрашен в белый цвет.
Но не велик тот парус белый,
Больших падений он не знал,
Я воспеваю парус серый,
Он мокрый – в бурях побывал.
Пусть пишут дальше, кто захочет,
Про парус белый и сухой,
А мой пусть больше волны мочат,
Пусть потрепает парус мой.
«Слава приходит к тому, кто мечтает о ней».
Галеран
Без формы содержания не бывает. Если что-либо существует, оно как-то выглядит, даже если это просто мысль. Если человеку показать вещь, описать действие или поступок, с которыми он до этого не сталкивался, форма даст первое впечатление и станет исходным для первой оценки увиденного. От неё во многом зависит, понравится человеку содержание, или вызовет отвращение. То, что мы называем воспитанием, основано на разделении существующих в мире вещей, поступков, людей, явлений на правильное и неправильное, хорошее и плохое, красивое и безобразное, достойное внимания и пустое, и так далее. Форма всегда определённым образом соответствует содержанию, но не всегда его отражает для субъективного восприятия каждого отдельного человека. То, какое содержание предполагает человек в увиденном, зависит от его прошлого опыта, от подсказанного ему раньше другими, то есть, воспитания – открывшаяся ему форма ассоциируется с предполагаемой сутью. Суть многогранна, поэтому нужно уметь оценивать по той или иной форме лишь одну её грань, не путая, например, красивое с умным.