Хочу тебя любить
Шрифт:
– Ты случайно не знаешь, кому можно продать девственность?
Глава 9
Если бы мне было пофиг, сейчас бы тебе не нашлось, что продавать.
– Ты случайно не знаешь, кому можно продать девственность?
Несколько секунд тупо пялюсь на нее. Моргаю и все громче таскаю кислород. Грудачину на каждом новом вдохе едва ли не с треском распирает.
– Это ты, блядь, для какого-то гребаного
– Ну, нет… – отводит взгляд. А потом, будто переломив себя, снова на меня смотрит. Упрямо и с вызовом. Последнее мне охренеть как не нравится. – По-твоему, у меня кроме учебы других забот нет? Я не зубрилка, как ты любил обзываться!
Я любил…
– Нет? То есть… Я, блядь, спрашиваю, для чего?
Краснеет, но демонстративно задирает нос.
– Ну, допустим, мне лично надо!
– Допустим? – сипло рявкаю, неосознанно надвигаясь. – Продать, мать твою, девственность?!
– Угу. Дорого!
Выставляет ладони, чтобы не позволить мне подойти вплотную. Я замираю, шумно втягивая воздух. Давлю порыв дернуть эти руки в стороны и впечататься со всей дури в ее тело. Помнится, Любомирову подобное бесит. Не хочу, чтобы она психовала. Но, мать вашу, как я должен переварить то, что она говорит?
Перед тем как забрать Варю, все, что надо, подлатал и зашил. Все чувства в одну точку стянул и адекватом стоял, пока там билось и безумно стенало, не находя выхода. Зная себя, понимал, что если ослаблю контроль, могу незаметно капитально превысить допустимые дозы давления. А я ведь с Варей стараюсь. Я, блядь, реально стараюсь! Хоть она этого и не понимает. Все равно вечно недовольна.
И вот я держался изо всех сил, почти гордился собой. А она взяла и выдала эту хрень! Как я должен оставаться нормальным, если, едва слышу этот вопрос, меня на куски рвет?!
– И зачем тебе деньги? – голос совсем садится.
Спрашиваю то, что не должен. Какая, блядь, разница, зачем, если сам факт… Убить ее охота! А она, мать вашу, поднимает на меня взгляд и строит невозмутимость.
– Чтобы мама вернула долг твоему отцу.
– Какой долг?
– Деньги, которые он потратил на мою операцию и последующую реабилитацию.
– Ты в своем уме? – выдыхаю резче, чем следует. – Они ведь муж и жена. Наверное, это предусматривает общий бюджет.
– Мама с ним развестись хочет, а он этим долгом ее шантажирует! – тарахтит в ответ Любомирова. Берет небольшую паузу, во время которой мое сердце куда-то проваливается, и добивает: – Совсем как ты меня. Яблоко от яблони?
Яростно тяну носом воздух. Не признаю, что сравнение с «папочкой» воспринимаю крайне болезненно. Но, вашу мать… Нутро выжигает. И вся слизистая тотчас воспаляется.
– Не сравнивай меня с ним, – высекаю каждое слово. – Никогда.
Варя замолкает. Наверное, я перегнул с грубостью. Но в тот момент иначе никак не получается.
Схватив Любомирову за руку, останавливаю взгляд на смарт-часах. Будто, если бы они подавали сигнал о высоком сердечном ритме, я, кроме как визуально, никак иначе это не уловил. Проверяю дополнительно, потому как сам себе не доверяю. Восприятие смазано. Слух собственный пульс забивает.
Убедившись, что экран темный, тащу девчонку в спальню. Там ныряю ладонью в шкаф и срываю прискотчеванный к задней стенке пакет с заначкой. Демонстративно бросаю всю пачку на стол.
– Раздевайся, – рявкаю и выжидающе замираю.
Она совершает резкий вдох и несколько секунд тупо таращится на меня.
– С тобой? – выдает после паузы. Голос аж скрипит, так ее пробило. Часы не орут – норм. – А с тобой я не хочу. С тобой – нет! – несколько раз растаптывает мою ебаную гордость. Одного раза ведь мало. – Нет-нет, только не с тобой!
– Почему нет? Чем не канаю? Что не так? Рожей не вышел или, может, членом? Всем, блядь, все нравится! Только ты одна выебываешься.
– Всем нравится, им и предлагай! А я вые… выделываюсь, может, потому что есть из-за чего?! Как ты со мной обращаешься? Ты злой, грубый, жестокий! И вообще… Ничего, что ты мой брат?!
Против этой дичи только матом и орать! Но я, хрен знает как, сдерживаюсь.
– Ты сама веришь в то, что говоришь? Какой, блядь, брат?! Вспомнила! Что-то тебе это не мешало дрочить мне и самой кончать! Ах, да, это ведь я тебя тогда насиловал!
– А что – нет, скажешь? Ты же тогда как с цепи сорвался и буквально набросился на меня! Я не могла тебя оттолкнуть. И тебе было пофиг, что я просила остановиться!
Если она хотела сделать мне больно, то это, блядь, вышка.
– Пофиг? Если бы мне было пофиг, сейчас бы тебе не нашлось, что продавать, – выдыхаю агрессивно. – Ты бы уже была моей!
Варя вздрагивает и смотрит на меня, как на чудовище.
– Ты просто… Маниакально нацелен конкретно на меня. Все время пытаешься унизить, причинить боль, растоптать... Тебе всегда мало! Просто потому, что я – это я? Ты никогда не успокоишься? – кричит, пронизывая меня каждым словом, как ножом.
Я даже дышу с трудом. Жаль, сломать меня невозможно. Спасибо отцу, мать его: чем больнее, тем сильнее ярость. Часы молчат – можно.
– Не надо меня, блядь, лечить, хорошо? Конкретно на тебя у меня стояк и тридцать дней пользования, – выговариваю жестко, как настоящий ублюдок. – Берешь деньги или так дашь?
– Какой же ты… – задыхается. В глазах слезы проступают. Отвожу взгляд, чтобы не видеть. – Ненавижу тебя!!!
– Это я уже слышал!
– Не доходит?!
Снова злится. Можно смотреть.