Хочу тебя навсегда
Шрифт:
Незаметно вытираю слезинки, которые катятся по щекам и тянусь к сумочке. В ней настойчиво звонит мобильный телефон. На экране светится номер Ярослава. Я делаю глубокий вдох-выдох. Прячу свои эмоции и тут же отвечаю:
— Слушаю. У вас всё в порядке?
— Сонь, у меня нет под рукой термометра, — произносит Яр. — Но кажется у Веры поднялась высокая температура.
Глава 46
— Не стоило возить с
Он был где-то здесь — на видном месте! Прямо перед глазами. Но когда оказался срочно нужен, как назло, испарился.
— Осень — самое время для вирусных заболеваний! — продолжаю возмущаться. — И я ведь знала об этом!
— Ты всегда так сильно себя изводишь? — интересуется Ярослав.
Бросаю на него укоризненный взгляд, но удерживаюсь от едких комментариев, потому что он держит на руках нашу дочь. Уставшую, болезненную. У Веры лихорадочно горят глаза и покраснели щёки. Температура тридцать восемь и пять. Бедная моя девочка! Она прижимается к папиной груди и выпивает весь сироп до единой капли. Теперь остается только ждать, когда её состояние улучшится.
Я переодеваю Верушку в пижаму и укладываю в кровать. Не приходится ни рассказывать сказки, ни делать лёгкий массаж. Булочка засыпает почти моментально.
Когда я возвращаюсь на кухню, Ярослав как раз допивает кофе. Белая рубашка расстёгнута на верхние пуговицы, рукава небрежно закатаны до локтя. Волосы слегка взъерошены. У него впервые болеет ребёнок. Это я давно прошла боевое крещение и почти не паникую. Разве что немного подрагивают руки. Впереди бессонная ночь, и я морально на неё настраиваюсь.
Остановившись у окна, смотрю на непогоду. Дождь теперь льет стеной. До такой степени, что во дворе «плавают» машины.
— Мне нужно лететь в Словению через три дня, — сообщаю Яру тихим голосом. — Даже не знаю, что теперь делать. Отменить и подставить Илью Степановича нельзя. Взять с собой болеющую Веру тоже. Как поступить?
— Оставь её со мной, — спокойно просит Жаров.
— Это плохая идея.
— Не согласен.
— Ты чуть больше месяца узнал о существовании Веры! — произношу в сердцах. — Она безумно ко мне привязана и не привыкла расставаться так надолго. Я ведь всегда брала её с собой!
— Смею напомнить, что теперь у Веры есть не только ты, но и я, — категорично произносит Жаров. — У нас равные обязанности и права. Я не вижу ничего ужасного, если некоторое время дочь поживёт у меня.
По коже пробегает холодок.
— У тебя?
— В нашей квартире. Я позабочусь о дочери.
— Я не знаю, Яр, — мотаю головой.
— Ты сама говорила, что не можешь отменить игру и подвести тренера.
— Говорила. Но как ты справишься с Верой?
— Как и все люди на планете.
— Если не сможешь её успокоить?
— Я вызову врача. В конце концов, попрошу приехать Маргариту Игоревну или Раю. Блядь, пожалуйста, не делай из меня никчёмного идиота, ладно?
— Возможно, через три дня Вере станет чуточку лучше. На всякий случай я забронирую билет на её имя.
Яр недовольно хмурится и упирает руки в бока.
— Если хочешь знать мой ответ — я не разрешаю тебе возить за собой болеющую дочь.
Я закатываю глаза.
— Хочешь что-то возразить? — интересуется Ярослав.
— Только то, что тебя стало нереально много в нашей жизни.
— Со временем будет куда больше.
Жаров устало потирает пальцами переносицу и выдыхает. Он сдерживается изо всех сил. Я ведь прекрасно помню каким он был два года назад и как теперь старается измениться. Яр почти научился контролировать свои слова. Это в плюс. Но он подобно танку прёт напролом и разрушает ту спокойную и безоблачную жизнь, где мы с Верой были счастливы только вдвоём.
На следующий день дочь всё ещё температурит. Мы едем к педиатру и старательно запоминаем и записываем все указания и назначения. По анализам всё в порядке, дыхание чистое. Только горло слегка покраснело.
Я заказываю билеты и собираю чемоданы с каким-то нехорошим предчувствием, что поступаю неправильно. Словно мать-кукушка бросаю ребёнка и ставлю на первое место карьеру.
Илья Степанович так усердно настраивал меня на эту игру! Я выкладывалась на максимум. Мечтала, что скоро покорю весь мир, и дочь будет обязательно мной гордиться.
Но по факту на душе скребут кошки и нет ни малейшего намёка на просвет. Кажется, что я не обрадуюсь ни одному своему успеху. Буду думать только о том, как там Ярослав и Вера.
В день вылета Жаров приезжает с цветами. Вручает мне букет и желает отличной игры. Он как всегда немногословен, но будто бы верит в мою победу как никто другой.
Я ставлю цветы в вазу. Любуюсь, вдыхаю чуть сладковатый аромат. Касаюсь кончиками пальцев мелких лепестков. Это бело-фиолетовые эустомы — я специально погуглила, потому что не знала названия. Мне дарят такие впервые.
Не удержавшись, делаю фотоснимок и выкладываю в социальную сеть. Меня давно там не было. С рождением Веры стало вдруг не до этого. Не хотелось открываться, откровенничать и показывать свою жизнь. Тем более, после неравного боя с Радмилой, я боялась, что она до сих пор за мной следит. В качестве проигравшего я поджала хвост и спряталась в свою норку, стараясь лишний раз не высовываться.
— Яр, молю, если будет что-то важное — непременно мне звони.
— Хорошо, Сонь, — спокойно отвечает Ярослав, когда мы прощаемся на пороге.